Молитесь за меня (СИ)

- Ничем помочь не можем... Поблагодарив, я вышел из домика, снял рюкзак и, присев на траву, стал смотреть на расстилавшуюся за рекой равнину. Купол храма был хорошо виден. Цель, казавшаяся столь близкой, стала вдруг далJкой. А Клязьма, словно в насмешку надо мной, очаровывала своей кротостью: еJ воды в десяти шагах от меня текли совсем бесшумно. И только редкий всплеск играющей рыбы нарушал тишину... Я и не заметил, как подошJл и сел рядом рыжий паренJк.

- Ребята удивляются, как вы здесь очутились? Из ЛунJвки автобусом можно спокойно до Владимира доехать, а оттуда в Боголюбово. Разговаривать не хотелось, но быть невежливым не хотелось тоже:

- Знаю. Просто я пешком хожу.

- Пешком? А что, нужда какая?

- Да как сказать? Одним словом, я журналист... Хожу по России... А в храме этом давно мечтал побывать. И чтоб обязательно пешком.

- И много прошли?

- Километров триста.

- Триста?! - и парня будто ветром сдуло: он исчез в домике. До меня доносился сбивчивый рассказ паренька, - видимо, он пересказывал наш разговор. А вскоре я сидел в кругу этих людей и отвечал на вопросы. Первым начал Иван:

- Вы не обижайтесь, что приняли вас неприветливо. Народ сейчас всякий ходит. И не волнуйтесь, СанJк вас мигом на тот берег перевезJт.

- Это точно, мигом, - радостно подтвердил рыжий.

- Но мне поговорить, уж не обессудьте, с вами хочется, - неторопливо продолжал Иван. - Мечтал с живым журналистом поговорить. Вы, наверное, много по земле прошли, много чего видели. Согласитесь, плохо живJт народ.

- Соглашаюсь.

- А кто в этом виноват, не задумывались?

- Так кто же?

- Вы, журналисты! Это вы нам счастливую жизнь пообещали. Народ вам поверил. Он ведь доверчивый...

- Простите, а вы сами - доверчивый?

- А причJм здесь я?

- Но вы же от имени народа говорите, или как? Иван улыбнулся:

- Я не могу складно мысль выразить, так что подождите, не перебивайте.

- Простите, я не хотел перебивать. Но я за всех журналистов отвечать не хотел бы. Среди них разные ведь есть люди. И не все они народ обманывали... Слово за слово, мы разговорились. То ли оттого, что им было скучно, то ли впрямь их так волновали вопросы бытия, но мы проговорили почти час. И, кажется, поняли друг друга. Когда СемJн Иванович Сидоров в десятый раз стал матюкать власть предержащих, причJм, всех уровней, Иван стукнул себя по коленкам:

- ВсJ, хватит. Давайте, мужики, до конца дело доделаем. А вы, Виктор, пока отдохните, потом пообедаем, вечером костерок зажжем, ещJ поговорим, переночуете, а завтра спокойно пойдJте в церковь. - Он выдал эту длинную тираду тоном, не терпящим возражений. Мне не хотелось огорчать Ивана и его друзей, но... Мыслями и душой я был возле стен храма, а потому, поблагодарив их, попросил перевезти меня.

- Как знаете, - мне показалось, что Иван был огорчJн. - Но я на вашем месте не спешил бы. Покушайте, отдохните, да и нам интересно поговорить с вами. Мой отец говорил, что Бог не в стенах, а в венах. А стены церковные и завтра стоять будут.

- Не богохульствуй, ВанJк, - неожиданно вмешался СемJн Иванович.

- И не собираюсь, ты меня просто не понял. А Виктор, надеюсь, понял. Я кивнул, и стал спускаться к парому...

2.

Мне не забыть того дня. Не забыть храм, похожий на свечу; монастырь с его знаменитой лестницей в башне, где закончил свой жизненный путь князь Андрей... И даже луг, протянувшийся от храма до Боголюбского монастыря, и никогда не знавший плуга, до сих пор стоит у меня перед глазами. Храм Покрова на Нерли принадлежал тогда какому-то музею, и службы в нJм проводились только в воскресные дни. Я же пришJл в будний день, но сторож оказался добрым человеком: он открыл мне двери храма...

Незаметно наступил вечер. Внуки сторожа весело резвились на лужайке перед храмом. Сторож предложил мне заночевать в его сторожке. Назавтра мне предстоял дальний путь до Суздаля, а поэтому я без колебаний согласился. Но сон никак не шJл. Сначала мешала мышь, возившаяся за печкой. Затем в сумеречных лугах подал свой голос коростель. Впрочем, на самом деле всJ было проще: что-то нехорошее лежало на душе. Так бывает, когда обидишь кого-нибудь незаслуженно, и не извинишься. Вроде бы и винить себя не в чем, а вот подишь ты... Я вышел на улицу. ЗвJзд не было видно. Над притихшем миром, где один коростель скрипел о чJм-то жалобно, царила луна. Яркая, полная, она отражалась в воде озерка, освещая храм волшебным сияньем, Я медленно ещJ раз обошJл вокруг церкви. Неожиданно раздались чьи-то шаги. Сторож вышел вслед за мной? Нет, у западных ворот храма стоял невысокий бородатый человек. Одет он был просто, даже слишком просто, скорее по-монашески, чем по цивильному. Увидев меня, поклонился. Не знаю от чего, но в тот момент я не удивился его появлению, не спросил, кто он и откуда идJт, где заночует. Наверное, не успел. Человек, после короткого приветствия, вдруг совершенно неожиданно предложил мне: