Молитва о России

Октябрь
Всхъ покрылъ своимъ туманомъ.
Были средь нихъ храбрые,
Молодые, упрямые,
Они шли и жадно пили отравленный воздухъ,
Будто не на смерть шли,
А только сорвать золотыя звзды,
Чтобъ он на земл цвли.
Были обманутые — нестройно шагали,
Что ни шагъ оглядывались назадъ.
«На прицлъ!» ужъ курки сжимали ихъ пальцы,
Но еще, стыдливо потуплялись глаза.
Были трусливые — юлили, ползали.
Были изступленные какъ зври.
Были усталые, бездомные, голодные,
У которыхъ въ душ только смерть.
Было ихъ много, шли они быстро,
Прикрытые желтымъ туманомъ,
Велъ ихъ на страшный приступъ
Ддъ балаганный.
И когда на Невскомъ шутъ скомандовалъ «направо!»
И толпа разлилась по Дворцовой Площади —
Слышно было кто то взывалъ средь ночи
«Савлъ! Савлъ!»

Еще многiя руки — пусть слабыя!

Сжимали невидимый ларь,
Гд хранилась честь Россiйской Державы.
«Чего зря болтать!.. Ставь пулеметы!.. Жарь!»

Въ Зимнемъ Дворц, среди пошлой мебели,

Средь царскихъ портретовъ въ чехлахъ,
Пока вожди еще бредили,
Въ послднiй часъ,
Бдныя куцыя двушки,
Въ огромныхъ шинеляхъ,
Когда вс предали
Умереть за нее хотли —
За Россiю
Кричала толпа
«Распни ее!»
Ужъ матросы взбгали по лстницамъ;
«Сучьи дти! всхъ перебьемъ!
Ишь бабы! Экая нечисть заводится!..»
А он передъ смертью
Еще слышали колыханье побдныхъ знаменъ
Нын усопшей Родины…

«Эй тащи двку! Разложимъ бдненькую!

На всхъ хватитъ! Чортъ съ тобой!»
«Это будетъ послднiй
И ршительный бой.»

Пушки гремли. Свистли пули.

Добивали раненыхъ. Сжигали строенiя.
Потомъ все стихло. Прости, Господь!
Только краснла на заплеванныхъ улицахъ,
Средь окурковъ и смечекъ
Русская кровь.

Бились и въ Москв. На блыя церкви

Трехдюймовки выплевывали адовъ смрадъ.
И припавъ къ ран Богородиценаго Сердца
Плакалъ патрiархъ.
Пощаженныя рукой иноземной
Въ Наполеоновы дни,
Подъ снарядами гнулись Кремлевскiя стны —
Имъ нечего больше хранить!
Вотъ юнкера, гимназисты
На бульваръ выбгаютъ, юные, смлые.
Баррикада. Окопъ. «Кто тамъ? слушей!»
Но вотъ подошелъ и выстрлилъ,
И душа Отчизны въ небо отлетла,
Вмст съ столькими юными душами.

Радуйся, Берлин! Готовьте трофеевъ смотръ!

Стройте памятники! Жены дарите героевъ любовью!
Больше до васъ не дойдутъ съ Востока
Наши Христовы славословья!
Блая держава мiру не напомнитъ,
Что не только въ Эссен льется сталь,
Что въ нашей обители темной
Любовью ковали мы мечъ Христа!
Радуйся Германiя!
Deutschland Deutschland "uber alles!

Въ балаган

Рзвые клоуны кувыркались
«Старое — долой его! старое издохло!
Въ новомъ мiр
Мы получимъ… что? все!..»
А на Гороховой
Пьяный старичекъ въ потертомъ мундир
Еще вопилъ «Да прiидетъ Царствiе Твое!»

По всм проводамъ сновали всти.

«Они уничтожены!.. мы побдили!»
Въ Аткарск въ маленькомъ домик, сидя въ кресл
Плакала мать «Мишенька, миленькiй!..»
Въ снжныхъ пустыняхъ Сибири, Урала
Проволоки пли «да здравствуетъ Циммервальдъ!»
А мертвая даль
Молчала.
Усадьбы горли, тамъ въ глуби
Кровянлъ встревоженный Югъ.
И наборщики складывали т же пять буквъ:
«Убитъ! убитъ! убитъ!»
Въ Тул Ивановъ
Третiй день какъ моритъ таракановъ,
Выпилъ чай, звнулъ, перекрестилъ ротъ.
«Экстренныя телеграммы!
Новый переворотъ!»
Парни пьянымъ-пьяные
Съ тоски стрляютъ въ воронъ…

Съ свера, съ юга народы кричали:

«Рвите ее! она мертва!»
И тащили лохмотья съ смердящаго трупа.
Кто? украинцы, татары, летгальцы
Кто еще? Это подъ снгомъ ухаетъ
Вырывая свой клокъ мордва.
И только на дтской карт (ея не будетъ больше)
Слово «Pocciя» покрываетъ
Полъ-мiра, и «Р.» на Польш,
А «я» у границъ Китая

Вотъ ужъ свои отрекаются «мы не русскiе!

Мы не останемся съ ними вмст.
Идутъ германцы! Пусть они
Эту сволочь скоре повсятъ!»
И цпляются за скользящiя акцiи,
И прячутъ серебряныя ложки. Ночью не спится,
Они злятся и думаютъ «когда-то
Въ это время мы спаржу сосали въ Ницц»

Вь Петербург отъ запаха гари, крови, спирта

Кружится голова.
Запустнье! Пугливо жмутся
Китайчата и поютъ «а! а!»
Кто-то выбжалъ нагишемъ оретъ «всемiрная
Революцiя!»
А вывски усмхаются мерзко —
Ихъ позабыли снести —
«Еще есть въ Каир отель „Минерва“!»
«Еще душатся въ Париж духами Коти!»
Въ театр — тамъ нту оконъ!
Пвица поетъ еще о страсти Карменъ.
На улиц пусто. Стрляетъ кто-то…
Еще стрляетъ — зачмъ?
Тамъ, на вокзал послднiй поздъ
Сейчасъ заплачетъ и скроется
Средь снга.
Гд ты, Родина? Отвть!
Не зови! не проси! не требуй!
Дай одно — умереть!..

За гробомъ идетъ старикашка пьяный,

Споткнулся, упалъ, плюнулъ.
«Мамочка!
Оступился!.. Эхъ еще бъ одну рюмочку!..»
Вы думаете — хоронятъ двку
Пройти бъ стороной!
Стойте и пойте вс вы:
«Со святыми упокой»
Хоронить, хоронить намъ всего и осталось,
Ночью и днемъ хоронить.
Вотъ жалобно
Послднiе гаснутъ огни.
Темь. Нищiй мальчикъ
Проситъ:
«Ради Бога
Надъ сиротинкой сжальтесь!»

Дтямъ скажете «осенью

Тысяча девятьсотъ семнадцатаго года
Мы ее распяли!»