Молитва об Оуэне Мини

Мистер и миссис Мини одни занимали первый ряд справа от центрального прохода церкви Херда. Они застыли, словно извергнутые землей гранитные глыбы, не двигаясь и не сводя глаз с медали, ослепительно сверкавшей в луче солнечного света, что падал на крышку гроба. Мистер и миссис Мини смотрели не мигая; они созерцали гроб своего сына почти с тем же едва сдерживаемым благоговейным ужасом, что промелькнул в их глазах в тот день, когда маленький Иисус заметил их в толпе прихожан на рождественском утреннике в церкви Херда в 1953 году — когда Оуэн нежился в «столпе света». Теперешняя тревожная настороженность их лиц заставляла предположить: они помнят, как Оуэн отругал их, когда они без приглашения пришли на праздник Рождества.

«А ВЫ-ТО ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ? — кричал на них разъяренный Младенец Христос. — ВАМ НЕЛЬЗЯ СЮДА! — орал Оуэн Мини. — ТО, ЧТО ВЫ СЮДА ПРИШЛИ, — ЭТО СВЯТОТАТСТВО!»

Точно то же самое подумал и я: придя на похороны Оуэна, мистер и миссис Мини совершают СВЯТОТАТСТВО. И эти их исполненные страха взгляды, упертые в приколотую к американскому флагу медаль, пожалуй, подтверждали, что они боятся, как бы Оуэн вдруг не поднялся из гроба, точно так же, как он поднялся когда-то с копны сена в хлеву, и снова не отругал своих родителей. Надо же было додуматься сказать десяти- или одиннадцатилетнему ребенку, что он родился от «непорочного зачатия» — что он совсем «как Младенец Христос»!

На похоронной церемонии в церкви Херда я, оказывается, молился, чтобы Оуэн поднялся из своего закрытого гроба и заорал на несчастных родителей: «ВАМ НЕЛЬЗЯ СЮДА!» Но Оуэн Мини не двигался и ничего не говорил.

Мистер Фиш выглядел очень дряхлым; но он все-таки сел рядом с моей бабушкой во втором ряду и тоже неотрывно смотрел на сияющую медаль на гробе Оуэна Мини — мистер Фиш словно тоже надеялся, что Оуэн даст нам еще одно представление; мистер Фиш словно никак не хотел поверить, что в этой постановке Оуэну Мини не досталось роли «с речами».

Дядя Алфред и тетя Марта тоже сидели на бабушкиной скамейке. Насчет отсутствия Хестер никто из нас даже не заикнулся; даже Саймон, который также расположился рядом с бабушкой, избегал разговоров о ней. Истмэны чувствовали себя гораздо свободнее, когда на все лады сожалели, что Ной не мог сюда приехать — он по-прежнему обретался в Африке, обучая нигерийцев, как правильно вести лесное хозяйство. Я никогда не забуду, что ответил мне Саймон, когда я сказал ему, что уезжаю в Канаду.

— О, Канада! Это будет одна из самых больших проблем, с которой скоро столкнутся наши лесопилки на северо-востоке, — вот погоди, сам увидишь! — сказал Саймон. — Канадцы собираются экспортировать свою древесину за такие гроши, за которые мы здесь не можем ее даже производить!

Эх, Саймон, старина — никакой политической жилки. Пожалуй, ему и в голову не приходило, что я уезжаю в Канаду не за древесиной.

Я узнал арию из «Мессии» Генделя — «Я знаю, мой Спаситель жив». Мне также показался знакомым пухлый мужчина по другую сторону прохода напротив меня; он был примерно моего возраста и глядел на меня во все глаза. Но лишь когда он начал разглядывать высокий сводчатый потолок церкви Херда — верно, высматривая между мрачными опорами ангелов, — я понял, что лицезрю толстяка Харолда Кросби, бывшего ангела-благовестника, что все время путал свой текст и ждал подсказки и кого бросили на произвол судьбы в поднебесных высотах церкви Христа в Рождество 53-го. Я кивнул Харолду, и он грустно улыбнулся мне в ответ. Я слышал, миссис Хойт успешно натаскала его, как заработать освобождение 4-Ф — по психиатрическим показаниям.

Я сперва не заметил нашу миссис Ходдл. В черном она выглядела особенно сурово, и, оттого что она сейчас не ругала Оуэна Мини — не требовала, чтобы тот немедленно спустился оттуда и вернулся на свое место! — я не сразу узнал в ней нашу мегеру из воскресной школы, которой хватало дурости вообразить, будто Оуэн Мини сам себя поднял в воздух.