Молитвенник хаоса

Катастрофа необходима, катастрофа желанна, катастрофа законна, катастрофа предопределена, иначе миру не обновиться, а если мир не обновится, ему придется исчезнуть вместе с людьми, которые его заражают.

Люди распространились по миру как проказа, и чем больше они размножаются, тем больше расчеловечиваются, они думают, что, порождая себе подобных, они служат своим богам, их торговцы и священники одобряют их плодовитость, первые потому, что она их обогащает, вторые потому, что она выдает им кредит доверия.

Мыслители могут предупреждать нас сколько угодно, их голоса почти неизменно заглушат интересы морали и рынка, чей союз нерасторжим, деньгам и духовности нет дела до остановки движения, торговцам нужны покупатели, священникам — семьи, война волнует их меньше, чем недород: в торговцах и священниках порядок смерти находит свои самые надежные опоры.

Людям придется вспомнить об этом заговоре, и когда несчастье станет их ежедневным хлебом, придется наказать тех, кто обрек их на хаос самим фактом своего существования.

Единственное лекарство от несчастья — в бесплодии несчастных, но порядок смерти, порядок торговцев и священников, не дает даже заговорить об этом. Торговцы и священники хотят обогащаться и властвовать, им нужны материальная прибыль и моральный кредит, и они получают их из-за нашей глупости, потому что трезвый взгляд на вещи был бы концом и их, и несчастья.

Наши традиции устарели, и их хранители — преступники, они проповедуют дисциплину, только чтобы увековечить эти традиции, пусть и ценой нашей гибели.

Наш долг — осквернять то, что они чтут, потому что изменениям не укорениться без осквернения, и чем больше мы тянем с изменениями, тем больше нам придется пережить бед и мучений. Я обращаюсь ко всем и говорю погибельным массам, что они могли бы избежать своей судьбы, если бы не сливались в безликое множество, это отныне в их интересах — осушить источники жизни и понять, что в этом несчастном мире нет иного греха, кроме греха нищеты, ибо всякий нищий становится преступником, начиная с того момента, когда, порождая нищего, он делает новую ставку на несчастье.

Наши революции провалились одна за другой, и не зря: ни одна не осмелилась посягнуть на главное, каждая считала себя универсальной наследницей прошлого, которое, набегая на нее обратной волной, тушило ее исток. На самом деле нам нужно изменить ось, и после катастрофы мы ее непременно изменим, а до тех пор мы продолжим прежние блуждания и не продвинемся ни на шаг в той карьере, которую вечно для себя намечаем.

Однажды нам придется целиком и полностью изменить статус семьи, поскольку традиционные семьи, превозносимые моралистами, множат людей. Мы поймаем этих моралистов за язык, когда плодовитость станет преступлением, с которым мы расправимся, перевернув статус семьи вверх дном. Тут же кроется и школа рабства, и именно поэтому тираны обожают традиционные семьи, в которых женщина — прислуга, дети — рабы, но отец — будь он трижды пошл, смехотворен и жалок — глава семьи и архетип наших принцев, да — живая модель наших богов и царей!

Слишком уж затянулся этот порядок, и погибельные массы тому подтверждение. Говоря по правде, мир, населенный Онанистами и Содомитами был бы счастливее нашего. Наше несчастье в том, что мы платим воображаемый долг и живем по устаревшим заповедям, но долг не спасает нас от падения, а заповеди только надежнее нас в нем укрепляют.

Порядок морали, который правит нами вот уже двадцать веков, отжил свое, пришло время оценить его варварство, и если он выживет, то перебьет нас, сейчас он требует той снисходительности, в которой он испокон веков отказывал своим жертвам, и проповедует братство, до которого ему самому никогда не было дела, он говорит о трансформации, он, который кичился своей незыблемостью, он хочет отобрать у нас возрождение и запихнуть его в свои древние бурдюки, он ненавидит грядущее и, будучи не в силах его остановить, он играет перед нами спектакль, обещая все чудеса света.

После катастрофы, одним из главных рычагов которой он и является, порядок морали сам станет жертвой, и мы сохраним его останки в качестве постыдного напоминания для всякого, чтобы люди могли бороться с теми, в ком копится зло этого мира, в ком оно обретает плоть.

Мы движемся в ночь, и нам из нее не выйти иначе как немощными останками, нас слишком много и будет всё больше и больше, пока хаос всё не унесет и смерть не насытится.