Молитвенник хаоса

Мы погружаемся в варварский мир, и необходимо вооружиться этим варварством, чтобы соответствовать его непомерности и сопротивляться его непоследовательности, у нас остался один выбор: поддерживать или свергнуть, принять или отпустить, нужно ударить сегодня по тем, кто ударит завтра, таково правило игры, и те, кто нас умоляют сегодня, завтра накажут нас за то, что мы об этом забыли.

Зачем себя обманывать? Мы станем отвратительны, нам не будет хватать почвы и воды, а может быть, и воздуха, мы будем истреблять друг друга, чтобы выжить, и кончится тем, что мы станем пожирать друг друга, и наши наставники тоже будут участвовать в этом варварстве, раньше мы были теофагами, теперь мы станем антропофагами, таково будет наше очередное достижение.

Тогда мы взглянем в лицо тому варварству, которое заключали в себе наши религии, это будет воплощение наших категорических императивов и реализация наших догм, проявление наших самых страшных тайн и приведение в действие наших легенд, намного более бесчеловечных, чем все наши уголовные законы.

Искусства скрывали от нас темные и кровавые ужасы, и скоро мы глотнем этих ужасов с лихвой, они убьют нас, а немногие выжившие искоренят их вместе с теми монстрами, которые на них наживаются и их утверждают. Чего стоят наши самые убийственные средства в сравнении с нашими традициями? И эти традиции, за которые мы держимся крепче, чем за самих себя, встречаются с орудиями, которые скоро станут им в ровень и впервые заставят нас сдаться, чтобы всё закончилось.

Мы в конце времен, и поэтому всё разваливается, наше будущее усугубляет беспорядок, урок Истории состоит в том, что за изменение нужно платить и что цена трансформации — наивысшая: а мы трансформируемся, пусть и в ущерб самим себе, мы еще не знаем, чем станем, и слова, которыми мы себя определяли, постепенно нас покидают.

Формы открываются, и содержание вырывается наружу, весы и меры ложны, а суждения самых проницательных бьют мимо цели, и недоброкачественность безнаказанно торжествует вместе с обманщиками, которые на ней наживаются. Наши языки деградируют, и самые прекрасные из них становятся уродливы, и самые благозвучные становятся темны, поэзия мертва, у прозы остался выбор между хаосом и банальностью.

Вот уже несколько поколении искусства блекнут, а наши самые заметные художники кажутся просто искусными акробатами, которых будущее будет презирать. Мы не умеем ни строить, ни лепить, ни писать, наша музыка омерзительна, поэтому-то мы и восстанавливаем древние монументы, вместо того чтобы их разрушать, поэтому-то мы становимся охранителями разных стилей, — вот двойное доказательство нашего бессилия.

Ибо одновременность стилей только усугубляет смешение форм, наш век хотел выбрать всё сразу, и поэтому мы ничего не нашли, мы подобны умирающим, История целиком открывается нам, исчерпывая наше бессилие.

На самом деле мы уже тогда находимся в эпицентре агонии, когда признаем за собой наличие силы, ибо цель любой силы, которая не сознает себя, есть хаос. Наше будущее — страсть, и несмотря на вдохновляющую нас ярость, нехватка последовательности помешает нам достичь чего бы то ни было, мы просто ходим по кругу под влиянием мыслительных конструкций более свободных, чем мы сами.

Отныне мы обречены, мы отказываемся от идеи синтеза и даже предполагаем возможное согласование порядка и непоследовательности, мы воображаем, что можно безнаказанно пережить то, что нас разрушает, мы уже разорваны на куски, и первое же испытание нас вразумит, нам уже не собраться, и нас ожидает невыразимый ужас, который пощадит только вневременной элемент, о котором мы не имеем никакого представления. Ибо мы погибнем с нашими творениями и из-за наших творений.

Я возношу над миром песнь смерти, и я предвижу уничтожение этого мира от одного полюса до другого, мира, в котором мы живем, и тех миров, которые были до нас и которые мы заканчиваем раскапывать, чтобы сгубить и их вместе с нашим.

Сто с лишним мертвых городов, которые мы воскресили по всей планете, умрут второй раз без надежды на воскрешение, и мы утратим даже память о них, а наши музеи будут стерты с лица земли со всеми своими сокровищами.

Все народы расстанутся со своим прошлым, и человеческий вид не сможет выжить, если не будет выполнено это условие, все должны пожертвовать нажитым, своими легендами и своими надеждами.

Таков смысл Страшного Суда, перед которым все мы предстанем нагими, чтобы погрузиться либо в небытие, либо в новую жизнь, и тогда мы узнаем, захотят ли приверженцы богооткровенных религий, традиции которых столько веков готовили их к этому испытанию, безропотно отдать взятое взаймы и исполнить свой долг, и если так, мы оценим их жертву по заслугам.

Я возношу песнь смерти и приветствую хаос, вздымающийся из бездны, и древний ужас, вернувшийся из глубины веков!

Я воспеваю хаос и смерть, смерть и хаос сыграют свадьбу, взрыв ойкумены осветит их медовый месяц, наши города погибнут, а дома станут гробницами насекомых, которые их населяют и загрязняют.