Молли и кошачье кафе

– Выше голову, Дебби! – сказала Джо, сделав глоток. – Весна уже не за горами, скоро в город нагрянут туристы и все наладится, я уверена.

– Спасибо, Джо. Может, ты и права. Если только до весны я не вылечу в трубу, – горестно добавила Дебби.

Подруги засиделись почти до полуночи. На прощание они обнялись, и Дебби помахала Джо, когда та пробегала к себе мимо нашего окна. Потом Дебби подняла с пола опустевшие упаковки, убрала со стола. Покончив с делами на кухне, она нетвердой походкой обошла кафе, выключая свет, и долго возилась, запирая дверь на ключ. Медленно, пошатываясь, Дебби поднялась по лестнице наверх, а я бежала за ней следом. На миг потеряв равновесие, Дебби прислонилась к стене. «Ш-ш-ш, тише, Молли, Софи разбудишь!» – громко прошептала она, и я в ответ негодующе дернула хвостом.

Дебби скрылась в ванной, а я в несколько прыжков преодолела еще один лестничный пролет и вошла в ее спальню. В ожидании хозяйки я свернулась клубком на краешке кровати, перебирая в памяти сегодняшние разговоры. Неужели Дебби всерьез считает, что кафе может разориться к весне? А если это так, чем это может окончиться для нас? Я представила себе запертое кафе и Дебби, которая со слезами сообщает мне, что больше не может оставить меня у себя. Умываясь, я пыталась отогнать от себя мысли о таком невеселом исходе дела.

Я отлично понимала, что практически ничем не могу помочь Дебби. Я не могла прогнать болезнь, которая отняла память Марджери, и добиться процветания кафе было не в моих силах. Для Дебби я могла сделать только то же самое, что делала для Марджери: стараться, чтобы мое присутствие хоть как-то утешало ее, и уповать на то, что все наладится.

Дебби вернулась из ванной, благоухая зубной пастой и мылом. Устало вздыхая, она переоделась в пижаму и бросила одежду в кресло у окна. Но промахнулась, и вещи упали мимо. Дебби простонала, виновато поглядела на горку на полу. «Ничего, завтра разберусь», – буркнула она еле слышно, забралась под одеяло и выключила свет.

Лунный луч упал на серебристое покрывало, и вся комната казалась теперь призрачной. Я ткнула Дебби носом, и она в полусне погладила меня.

– Ох, Молли, – тихо вздохнула хозяйка. – Как же трудно начинать с чистого листа. Кафе того и гляди прогорит, а собственная дочь меня ненавидит.

Рука безвольно упала на одеяло у меня перед носом, и я нежно лизнула ее. Дебби улыбнулась с закрытыми глазами и пощекотала меня под подбородком.

– Нет, не все так плохо, – пробормотала она. – Я же нашла тебя, Молли.

Рука Дебби упала, но я еще несколько раз лизнула пальцы, слушая, как ее дыхание становится все ровнее. Убедившись, что она заснула, я продолжила свое умывание, чувствуя запах Дебби у себя на шерсти.

Только сейчас мне впервые пришло в голову, что у нас с Дебби очень много общего. Она, конечно, не знала этого, но ведь и я оказалась в Стортоне нежеланной гостьей. Как и Дебби, я тоже пришла в город в надежде начать новую жизнь и, подобно ей, почувствовала, что пришлась здесь не ко двору.

В голове непрошено всплыли воспоминания о моей первой ночи в Стортоне. Я словно заново пережила отчаяние, охватившее меня тогда при виде людей, сновавших по рыночной площади и озабоченных своими покупками перед наступлением Рождества. Вокруг меня были люди, но никто не замечал меня и не любил – справиться с этим оказалось куда труднее, чем выживать в сельской местности. В городе я поняла с полной ясностью, к чему стремлюсь. Я мечтала обрести хозяина – того, кто стал бы обо мне заботиться и согласился бы принять меня в свой дом. Нападение кота в переулке меня потрясло, и ощущение, что я никому не нужна, усилилось. Я чувствовала себя совершенно одинокой: для людей в Стортоне я была невидимкой, а для кошек – соперницей.

Глядя на спящую Дебби, я спрашивала себя – неужели и она чувствовала в Стортоне то же самое: в лучшем случае город был к ней безразличен, а в худшем – отвергал ее. Как бы я хотела рассказать все Дебби, поделиться с ней своими переживаниями, убедить, что она обязательно найдет выход, как нашла его я. В конце концов, я же выжила, сумела продержаться до тех пор, пока Дебби не взяла меня к себе.

Вспомнив о времени, проведенном в проулке, я почувствовала знакомый укол вины. Все верно, я жила там без хозяина, но все же не была одинока. Черно-белый кот по-своему, незаметно, заботился о том, чтобы я знала, что где-то я могу найти еду и убежище, в которое не доберутся злые уличные кошки. Меня захлестнуло чувство благодарности к нему, а следом – раскаяние, ведь за его заботу я отплатила неблагодарностью, перебравшись в дом к человеку при первой же возможности.

После той первой попытки я еще не раз выбегала во двор, чтобы найти кота. Каждый раз я надеялась на удачу, уверенная, что увижу его хвост, исчезающий в хвойных зарослях, или сверкающие в тени зеленые глаза, но каждый раз меня ждало разочарование. В проулке было тихо, безлюдно. Кот пропал без следа.