Молли и кошачье кафе

Дебби спала, лицо у нее было безмятежным, днем я почти не видела ее такой. Я закончила свой туалет и положила голову на лапы, вспоминая все, что она для меня сделала. Она дала мне не только дом, но еще и цель. Ей тоже жилось нелегко, и я знала, что нужна ей. Я не перестану ругать себя за то, как обошлась с котом, но отныне важнее всех для меня Дебби.

18

Мало того, что мы с Дебби обе чувствовали себя чужими в Стортоне, у нас было еще кое-что общее: Софи, кажется, ненавидела нас обеих. Дебби всегда начинала день с надеждой на лучшее: она будила Софи, нежно напевая «Ах, что за чудное утро», и отдергивала занавески. «Оставь меня в покое!» – вопила девочка из-под одеяла. Вставала она мрачной и раздраженной и оставалась такой до конца дня.

Софи не расставалась со своим мобильным телефоном, даже ночью клала его под подушку. С наушниками в ушах она оставалась равнодушной ко всему вокруг, и Дебби, видимо, уже смирилась с тем, что должна была повторять свои слова раза по три, прежде чем дочка услышит. К остальным своим вещам, кроме мобильника, Софи относилась с полным пренебрежением. Как Дебби ни умоляла ее быть поаккуратнее, девочка все равно раскидывала одежду на полу своей спальни, да и учебники с тетрадями тоже частенько валялись под ногами.

Гнев Софи вспыхивал по самым пустячным поводам, особенно если дело касалось меня. Ее тошнило от запаха моего корма, раздражало, что повсюду попадается моя шерсть, а главное – она смертельно обижалась, заметив, что я смотрю в ее сторону. «Что эта кошка вечно на меня таращится?» – крикнула она как-то вечером за столом, схватила свою тарелку и скрылась с ней наверху, предоставив растерянной Дебби заканчивать ужин в одиночестве.

Поначалу я предпринимала попытки подружиться с Софи, но они терпели поражение. Особенно печально закончилась одна из них. Как-то рано утром я обнаружила, что в камине в гостиной копошится мышь. Я проворно изловила ее и, прикончив одним движением челюстей, радостно потащила на чердак. Софи еще спала сладким сном, когда я тихонько пробралась к ней в комнату и положила еще не остывшую мышку на грязную тарелку, которую Софи оставила на полу. Неслышно, чтобы не разбудить девочку, я вышла из спальни довольная собой. Софи наверняка будет приятно удивлена и обрадована таким знаком внимания и заботы. Теперь-то она смягчится ко мне!

Я побежала к Дебби, которая на кухоньке готовила себе чай. Она как раз наливала в чашку молоко, когда сверху раздался леденящий кровь пронзительный вопль.

– Софи? Бога ради, что стряслось? – вскричала Дебби, выскакивая в коридор.

Из своей комнаты появилась Софи, наполовину одетая в школьную форму.

– Эта. Мерзкая. Кошка. Просто. Отвратительна, – прошипела она и протиснулась мимо нас, на ходу натягивая одежду. – И я не буду до этого дотрагиваться!

С этими словами она воткнула наушники и сбежала по ступенькам вниз.

Мы услышали, как хлопнула дверь, и Дебби вопросительно посмотрела на меня. Пристыженная – кажется, я сделала что-то не то, – я опустила голову и юркнула в дверь. Из гостиной я слышала шаги Дебби в комнате дочери, где она пыталась навести порядок. Скоро она появилась на пороге гостиной, держа в руках прозрачный пакет с останками дохлой мыши. Я виновато втянула голову в плечи, ожидая выговора.

– Не горюй, Молли, идея была неплохая, – утешила меня Дебби. – Только я тебя очень прошу – больше никаких подарков для Софи.

Притулившись рядом с разбросанной по дивану грязной спортивной формой, я размышляла, не заключается ли проблема Софи, говоря по-кошачьи, в территории. Что, если ей, как и тем кошкам из проулков, важно застолбить место и контролировать его? Тогда, возможно, она увидела во мне соперницу, которая претендует на ее владения. Я замечала, что во многом причиной подавленности и недовольства Софи была сама квартира. Ее приводило в ярость решительно все, от величины спальни до слабого сигнала Wi-Fi. Скатанные в шарики грязные носки, которые она оставляла повсюду, служили, как мне казалось, той же цели, что и кошачьи пахучие метки: дать всем понять, что она здесь побывала, напоминать о ее существовании, даже когда самой девочки нет рядом.

Как-то за ужином Дебби дружелюбно поинтересовалась у дочери, как прошел день.

– Отстой, как обычно, – вызывающе бросила Софи. Я часто слышала, как она жалуется Дебби, что скучает по друзьям из старой школы. Будь ее воля, часто повторяла девочка, она бы ни за что не уехала из Оксфорда.

Дебби устало вздохнула, а я приготовилась к перебранке, которая обычно за этим следовала.

– Я понимаю, Софи, что тебе трудно, но дай время – все утрясется. Мы с тобой освоимся здесь, – она подняла на Софи умоляющий взгляд. – Мне ведь тоже нелегко.

Упоминание о том, что у Дебби есть свои проблемы, окончательно вывело Софи из себя.