Молли имеет право

— Не твоё дело, — буркнула Нора, отряхивая юбку.

— И вовсе не обязательно быть такой грубой, Нора, — надулась Грейс. — Я просто не хотела, чтобы ты всю юбку перепачкала.

— Взгляни — ни пятнышка, — ответила Нора. — Но спасибо.

И трио прошествовало дальше.

— Тебе и правда стоит перестать дразнить Грейс, — с упрёком сказала я. — Она только и ждёт повода на тебя наябедничать.

— Я всё надеюсь вынудить её показать Мэй своё настоящее лицо, — смутилась Нора.

— Оно того не стоит. Особенно если Грейс наябедничает твоей маме и тебя на пару месяцев даже на улицу не выпустят.

К концу уроков мы все немного нервничали. И больше всех Стелла, которая никуда не собиралась.

— Вы уверены, что это не опасно? — спросила она, провожая нас до ворот.

— А было опасно, когда миссис Панкхёрст заковали в кандалы? — торжественно провозгласила Нора. Но, уверена, под всей этой театральностью скрывался страх. Не говоря уже о том, что очутиться в кандалах ни одна из нас почему-то не желала.

— Пральна! — выпалила я так быстро, как только могла. — Давай уже пойдём и сделаем это!

Мы распрощались со Стеллой, поспешившей об ратно в школу, к своему вязанию, и двинулись в сторону центра. И только тогда осознали, что так и не выбрали, где напишем первое объявление. Нора предложила Сэквилл-стрит. Я возразила, что там вечно толпятся цветочницы, да и прохожих хватает, свободного места не найдёшь, и предложила Стивенз-Грин, но Нора сказала, что это чересчур далеко, а денег на трамвай у нас нет и мы провозимся слишком долго (я всё ещё считаю, что это ерунда: не так уж далеко этот Стивенз-Грин. Уверена, к шести мы уже были бы дома. Но её не переспоришь).

В конце концов мы решили начать ровно посередине: на углу Вестморленд-стрит, неподалёку от Колледж-Грин, как раз напротив того места, где, по словам Мейбл, она всегда продавала суфражистские журналы (хотя когда мы, разгорячённые и запылившиеся после прогулки, всё-таки туда добрались, то её не увидели. Что, вероятно, и к лучшему: я вовсе не была уверена, что собираюсь рассказывать Филлис о нашей акции).

— Подойдёт, — выдохнула я, когда мы добрались до перекрёстка. Улица оказалась весьма оживлённой: клерки и банковские служащие уже направлялись домой, а мостовую запрудили грузовики, фургоны, велосипеды и огромное количество автомобилей.

— Ладно, — кивнула Нора. — Кто первый?

— Я, — ответила я, сунув руку в карман и достав из запылившегося носового платка мел.

Мы присели на корточки, и я принялась выводить заглавными буквами:

ПРАВО ГОЛОСА ДЛЯ ЖЕНЩИН!

БОЛЬШОЙ МИТИНГ В СТАРОМ КОНЦЕРТНОМ ЗАЛЕ

1 ИЮНЯ В 20:00

ВХОД 1/6[22]

Какое-то время мы разглядывали надпись, потом поднялись. Прохожие уже начали с интересом посматривать на нас, пытаясь понять, что мы такое делаем.

— Ладно, — вздохнула Нора. — Пойдём-ка напишем ещё одну, пока к нам кто-нибудь не пристал.

Мы перебежали через дорогу к Тринити-колледжу, едва увернувшись от фургона прачечной, и остановились, не доходя до ворот. Тротуар здесь оказался у́же, чем тот, на котором красовалось предыдущее объявление, но людей было поменьше, и мы опустились на колени у самой ограды. Нора достала мел. Пока она выводила слова, уже написанные мной несколько минут назад, я услышала, как кто-то остановился у нас за спиной.

— Взгляни только на этих достойных юных леди, — зарокотал низкий уверенный голос. — Молятся прямо на улице! И, уверен, за души этих язычников из Тринити-колледжа.

Мы с Норой поднялись и отряхнули колени, намереваясь двигаться дальше.

— Должен признаться, — начал человек, оказавшийся пожилым джентльменом в строгом костюме под руку с богато одетой дамой того же возраста, как я полагаю, женой, — весьма приятно встретить таких набожных…

Но закончить фразу ему не удалось, поскольку теперь он видел, что именно мы делали, стоя на коленях.

— Господи, спаси и сохрани нас, грешных! — воскликнул он. — Теперь, значит, эти бесстыжие потаскухи и до детей добрались? Вам должно быть стыдно!

— Боюсь, что нам — нет, — бросила Нора. — Пойдём, Молли.

— А выглядели такими порядочными маленькими девочками, — пробормотала женщина. Мне показалось, она чуть не плакала от ужаса.

— Мы вовсе не маленькие, но, поверьте, очень порядочные, — усмехнулась я. — Как и те женщины, что будут выступать на митинге. Приходите и убедитесь сами.

Джентльмен и его жена лишились дара речи.

— Пойдём, Молли! — повторила Нора, и мы постарались как можно быстрее проскочить мимо ворот Тринити-колледжа. Пока мы шли, речь к женщине вернулась, и она завопила:

— Вот уж не думала, что доживу до этого дня! При личные ирландские девушки, а ведут себя будто хулиганки малолетние!

Свернув за угол, мы расхохотались.

— Молились, надо же! — воскликнула Нора.

— Ну, в некотором смысле так оно и было, — ответила я с вызовом. — Молились, чтобы люди пришли на митинг.

— Не уверена, что учителя в школе посмотрят на это именно так, — возразила Нора. — Или наши родители, если на то пошло. Уж скорее они согласятся с этой парочкой.