Молния Господня

  -Да, мы с Дориа и его родственником бродили там два дня. О маршале простонародье рассказывает много дикого, но Жан де Дориль - так называют там родню епископа, говорил только то, что сохранилось в документах - как никак, нотариус... Он свидетельствовал, что большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним в родстве, пребывало в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей...

  -И его замок цел? Я слышал, что там происходит чёрт знает что... Это правда?

  -Там... не знаю, дьявольские ли это происки, но там часты обмороки. Если бы эта оказия случалась только с дамами, можно было списать все на женскую чувствительность да обычное кокетство, но для мужчины упасть в обморок, согласись, чести мало, между тем, в замке, в некоторых галереях мужчинам часто становилось дурно. Дориа жаловался на тошноту, а мсье Жан говорил, что некоторые молодые люди выбирались из замка почти ползком.

  -Тебе тоже было плохо?

  Вианданте поморщился.

  - Там тяжело дышать. Спертый смрадный дух, пропитанный гнилью распада, что бывает в мертвецких при госпиталях... В глазах темнеет, наваливается какая-то неопределимая мутная тягота, при нас, вдобавок, там нашли старый тайник, забитый сгнившими костями и черепами, смердящий затхлой непереносимой вонью... Оттуда хотелось уйти, и я был рад, когда Дориа, почувствовав дурноту, попросил вывести его оттуда. Я и сам едва держался на ногах. Но зато там в полной мере постигаешь, сколько зла способен натворить один выродок, вообразивший себя мерой всех вещей...

   - А что можно почерпнуть из документов?

  - По свидетельствам современников, Жиль был крепкого сложения, довольно красив, изысканно элегантен и немного нервен. Ему довелось стать свидетелем великих событий. Общение с Жанной д"Арк обострило его мистическую экзальтацию. Неизвестно, чем был занят Жиль после казни Орлеанской Девы, но в возрасте двадцати шести лет он затворился в своём замке Тиффож, вскоре прославился как эрудит, написал трактат о таинстве заклинания демонов, его библиотека считалась богатейшей в стране. Со всех уголков Франции в его замок стекались художники, поэты, ученые, природная склонность к мистицизму усилилась ежедневным общением с фанатичными приверженцами демонологии. Он обнаружил болезненную тягу и к утонченнейшей роскоши, и безумные расходы окончательно разорили его. Он ступил на опасный путь займов, стал брать деньги в рост, заложил замки, продавал земли. Приближающаяся нищета породила надежду на то, что предотвратить её сможет только дьявол. Добавь сюда распутство, маловерие, жгучее любопытство к запретным наукам, - и вот, судя по документам, Жиль заказал специальную печь, купил весы, тигель и реторту. С чем только не экспериментировал! Купорос, селитра, ртутная жидкость, сок чистотела и портулака, внутренности голодной жабы, человеческая моча, кровь менструаций, женское молоко! Но все опыты оказывались неудачными и барон поверил, что чернокнижники правы - без помощи сатаны не обойтись.

  Отсюда берет начало череда безумных преступлений.

  Некий колдун, имя которого до нас не дошло, заперся в одной из комнат замка вместе с Жилем и Сийе, начертил круг на полу и предложил войти в него. Сийе отказался, но Жиль встал в центр, но как только колдун приступил к делу, дрогнул и попытался осенить себя крестным знамением. В какой-то момент почувствовал, что кто-то коснулся его затылка и бросился к дверям, Сийе выпрыгнул в окно, они встретились внизу и стали прислушиваться к вою, доносящемуся из комнаты колдуна. До них доносились удары, стоны, призыв на помощь. Когда шум стих, подкрались к двери и наткнулись на распростертое, с размозженной головой, тело израненного колдуна.

  Жиль отчаялся, но тут его родственник Евстахий Бланше вернулся из Италии вместе со флорентинским магом Франческо Прелати. Это было порождение нашей земли, Элиа. Он родился в епархии Люк, в Пистре, был посвящен в сан епископом Ареццо. Вскоре стал учеником флорентийского "чудотворца" Иоанна де Фонтенелля, редкостного пройдохи. Подписал договор с дьяволом по имени Баррон, и с этого момента обходительный и красноречивый аббат посвятил себя страшным ритуалам черной магии. Ему не было и двадцати трех лет, его отличали начитанность и изысканность манер. Печи вновь запылали. Вдвоем они с жаром принялись за дело, призывая на помощь преисподнюю. Это чуть было не стоило Прелати жизни. Однажды после полудня Бланше заметил на галерее Жиля, заливавшегося слезами. Из комнаты, где Прелати вызывал дьявола, доносились крики и мольбы. "Сатана убьет моего бедного Франческо, - воскликнул Жиль, - умоляю тебя, помоги ему!" В эту минуту дверь распахнулась и истекающий кровью Прелати упал ему на руки.