Молочная даль

– Ну, подобные перемены в жизни – это не плохо – с улыбкой ответил Михаил, хотя и понятие не имел, что именно нужно говорить. Но по какой-то причине он решил сказать именно «неплохо», а не воспользоваться старым добрым словом «отлично». В конечном итоге теперь его ни на секунду не покидало ощущение, что грусть этой женщины и переезд имеют одни и те же корни.

А еще Михаил подумал о том, как это здорово – бросить все и уехать прочь.

Не прокомментировав слова таксиста, Ирина лишь устремила свой взгляд в окно, где пейзажи менялись один за другим.

– Да – наконец произнесла она. Ее голос казался уже не просто грустным. Он казался каким-то далеким. – Наверное это не плохо.

«Но и явно нехорошо – подытожил для себя Михаил – хоть вы и старайтесь из всех сил делать вид, что это не так»

– Людям просто иногда надо выговориться – произнес вдовец вслух, совсем не ожидая ничего подобного от самого себя, – я это понимаю, поверьте. Это не так страшно. Страшно держать все в себе.

Почему-то ему казалось, что именно это сейчас необходимо услышать женщине.

Та посмотрела на таксиста, лишь на мгновение изумившись, словно он читал ее мысли, но потом вновь надела на себя маску каменного и ничем не пробиваемого спокойствия.

– А ведь у вас тут и правда, как в кабинке для покаяния – произнесла она с ухмылкой, оглядывая салон Mazda.

– И святой отец Михаил тут имеется – с улыбкой произнес таксист, окончательно не понимая, почему он подыгрывает этой женщине – Ну по крайней мере его пародия.

– Приятно познакомиться, Михаил – сказала Ирина, однако в ответ так и не представилась.

Бодрость духа Михаила не раззадорила Ирину Викторовну. Но уголки губ все же немного приподнялись вверх. Таксисту стало намного спокойнее. Почему-то желание выслушать эту женщину в один миг стало для него чем-то вроде обязательства. Возможно виной тому был печальный взгляд этой женщины, что растопил лед, сковавший его сердце. А возможно это случилось потому, что он понимал эту женщину лучше многих других. Ведь если ты не выговоришься о своих переживаниях, то рано или поздно они тебя поглотят и уже никогда не покинут пределы своего тела.

Но сегодня женщина не замкнется со своими демонами внутри, и Михаил понял это сразу же по ее следующей фразе.

Ужасной фразе.

– У моей внучки лейкемия. Терминальная стадия. Она… умирает.

6

Ирина произнесла это медленно и с каждым новым словом частичка боли все сильнее обжигала ее лицо. Женщина говорила уверенно, будто сомнение в ее собственных словах могли причинить еще большую боль. Услышав эти страшные слова, вдовец неосознанно нахмурился и сделал вид, будто сосредоточился на чем-то по ту сторону лобового стекла. И тут же поймал себя на мысли, что должно быть именно такие чувства испытывали его друзья узнав о смерти Анны. Что именно нечто подобное они испытали, когда узнали о трагедии, случившийся с Костей. Это были чувства, которые невозможно описать словами. Да, все это в конечном итоге выливалось в соболезнования, но при этом ты уже не мог даже взглянуть на такого человека. И…какие слова сейчас мог сказать сам Михаил?

Впрочем, этого ему узнать не пришлось. Должно быть его пассажирка действительно почувствовала себя, словно на исповеди, потому как она принялась и дальше выговариваться. По крайней мере она попыталась.

– Можете ничего не говорить – произнесла она, заметив перемену, произошедшую на лице таксиста, – у вас добрые глаза, я вижу это. Но сейчас они полны печали, как и мои. Не удивляйтесь, я прожила достаточно долго, чтобы научиться видеть это в людях.

И тут в голове Михаила что-то щелкнуло. Вопрос назрел в голове сам по себе, и он чувствовал, что обязан его задать. Возможно со стороны это могло показаться наглым, но сейчас это не слишком его волновало. Больше этого его волновал лишь ответ женщины.

Михаил посмотрел на Ирину через зеркало в салоне еще раз и уже смотря на дорогу спросил:

– Вы смотрели на ее фотографию в телефоне всю поездку, не так ли?

Женщина улыбнулась и молча достала свой телефон из кармана пальто. Таксист ожидал, что сейчас эта женщина покажет ему свою внучку, но этого не произошло.

– Не обижайтесь, но я не могу показать вам ее – словно прочитав мысли Михаила произнесла Ирина. – У меня никогда не было ее фотографий. Почти ни одной. Хотя ей уже девять.

«Господи, ей всего девять.»

В этот момент женщина на мгновение запнулась, но тут же взяла себя в руки и продолжила:

– Все фотографии, что есть сейчас, мне отправила дочь по интернету. Она отправляла лишь ранние фотографии, еще до того, как Ксюшу подвергли курсу химиотерапии. Но я настояла на том, чтобы мне показали ее. Настоящую, такой, какая она есть сейчас. И знайте, что?

В ответ Михаил не произнес ни слова, но его глаза уже смотрели на Ирину через стекло в салоне, готовые получить ответ. В этих глазах женщина увидела все, что ей было нужно.