Молочная даль

Для начала Михаил отметил, что внутри базы было грязно. По-настоящему грязно. Он, как и многие люди, в действительности никогда и не подозревал, как на самом деле содержатся сельскохозяйственные животные. Каменные стены, что когда-то были выкрашены в белый цвет, были покрыты коркой давно засохшего навоза. Штукатурка уже успела отвалиться от большей части стены, но вокруг слоя засохшего животного дерьма это и вовсе не было заметно.

И тут голова оболочки изменила свое направление. Внезапно вдовцу показалось, что он видит темное облако, прямо посреди молочной базы. Но приглядевшись получше он быстро понял, что это были… мухи. И с каждой секундой мужчина ловил взглядом все больше и больше таких облаков. Мух было действительно много. Очень много.

Их были сотни.

Находясь так близко, Михаил отчетливо слышал их жужжание. Внезапно вдовец осознал, что если бы такой рой состоял из оводов, то атакуй они его, все могло бы кончиться очень трагично. С таким огромным роем можно было бы легко захватить небольшую деревню. Но этот рой, казалось, был вполне безобиден, а на появление Оболочки не отреагировал и вовсе.

С крыши над головой капала вода. Одна из капель упала на голову оболочки и она, как и сам Михаил, автоматически подняли голову вверх. Вид открывался далеко не из приятных: мокрая, прогнившая почти насквозь, внутренняя опора крыши была полностью выстлана свисающим покрывалом из паутины. Создавалось ощущение, что эта молочная база является домом больше для членистоногих и насекомых, нежели млекопитающих. Однако самих ткачей паутины нигде не было видно и это очень сильно удивляло. Опустив голову, оболочка медленно направилась к центру базы. И тут нельзя было не заметить вторую особенность местного пейзажа:

В стойлах не было ни одного животного.

Это не на шутку напугало Михаила. Должно быть, это стало первым, что смогло по-настоящему сильно напугать его с тех пор, как он услышал крики толпы, устроившую порку одному из животных. Почему-то мысли о том, что всех прочих животных отправили на прогулку у мужчины не возникало и вовсе, как бы сильно он не старался себе это внушить. Невольно он представил себе, что когда-то, даже в таких мерзких условиях, обитала вполне дружелюбная живность. Представил некий дом, внутри которого обосновалась своя община, со своими законами и правилами, со своей маленькой жизнью внутри. Но потом случилось ужасное.

Возможно животные услышали лязганье ножей, доносившихся из бойни. Возможно толстые и рослые работники, в перепачканных от крови халатах и провонявших от собственной жестокости, подошли к этим животным и стали последними, кого эти четвероногие создания видели в своей жизни. Возможно таким работником был тот самый мясник. А возможно весь местный скот сгубила чума или что пострашнее, заставляя несчастных животных извиваться в агонии и гнить изнутри. И как бы сильно Михаил не пытался вглядываться в стойла, в конечном итоге вокруг не было никого, кто подавал бы малейшие признаки жизни. Лишь остатки корма, перемешанного с дерьмом были размазаны по асфальту, от чего становилось по-настоящему тошно. Мужчине стало страшно от всей этой гнетущей тишины. Она прерывалась лишь шагами оболочки и его возбужденным дыханием.

Внезапно оболочка устремила свой взгляд вниз. По обе стороны, между асфальтированной дорожкой и стойлами виднелся желоб, куда должен был сгребаться весь навоз, оставленный после животных. По началу показалось, что желоб был заполнен не полностью, а падающая тень, создавала ощущение, будто он заполнен некой темной жидкостью. Но приглядевшись получше, вдовец вдруг резко вдохнул в себя как можно больше воздуха и испугавшись задержал дыхание, пытаясь убедить себя, что-то, что он видит, не более, чем плод его воображения. Однако спустя некоторое время он понял, что все было именно тем, чем оно было в действительности.

Желоб до краев был заполнен кровью.

Постепенно кровавя жидкость начала понемногу выливаться из желоба. Она была черная и густая. К горлу Михаила подступил ком тошноты. Сердце, казалось, вырвется из груди. Он ощутил, как по нему струится холодный пот, хотя сейчас вдовец существовал вне своего тела. Михаилу казалось, что его сейчас снова вырвет, и должно быть, если бы он находился в своем собственном теле, все случилось именно так. Но оболочка продолжала смотреть на эту алую жидкость с абсолютным спокойствием, как смотрел бы ребенок на стакан, наполненный свежевыжатым апельсиновым соком. Словно имея дело с кровью каждый божий день, оболочка даже не пыталась отвести свой взгляд от этой мерзкой картины.

И тут внезапно раздался звук.

4