Молочная даль

Юля была довольно милым ребенком. По крайней мере по людским меркам. У нее был умилительный курносый нос, короткие черные волосы и выразительные зеленые глаза, которые всегда умиляли гостей, заглянувших на огонек в дом семейства Шавиных Проступающие на носу веснушки делали девочку по-настоящему особенной. Мать Юлии считала это самой настоящей изюминкой, благодаря которой у девочки будет просто невообразимый успех среди мужской половины населения. Отец же считал, что выразительные глаза дочери однозначно перебивают индивидуальность ее же собственных веснушек. Глаза девочки были не просто зеленые: казалось, в глазницы девочки был вставлен самый настоящий изумруд. Огненно-рыжие веснушки, изумрудные глаза и все это в купе с черными, как деготь, волосами… что может быть удивительнее? Родители были уверены, что из их дочери вырастит самая настоящая принцесса. Принцесса с чудовищной красотой.

«Принцесса, с чудовищным аппетитом – думал Пак временами, смотря как Юля пожирает очередной несъедобный предмет, на который даже сам пес никогда бы не позарился»

Когда девочка заметила Пака, шерсть собаки встала дыбом. Уши и хвост животного напряглись на столько сильно, что казалось, еще немного, и они были способны запросто отвалиться. Юлия двигалась в направлении собаки довольно медленно, неуверенно, с неподдельным любопытством. У самых ее губ еще оставался небольшой след краски от стальной ложки для обуви, которую она проглотила несколько минут назад. Увидев это, даже у Пака непроизвольно начался рвотный рефлекс. Ретривер начала скулить все сильнее.

Пак никогда не относился к девочке с ненавистью. Напротив, всю свою сознательную жизнь он оберегал ребенка, словно своего собственного. Но необузданный аппетит девочки, который возник так же внезапно, словно животное чутье, бившее сейчас собаку прямо в виски, по-настоящему пугал Пака. С тех пор как Юлия начала поедать собственный дом изнутри, пес часто думал: сможет ли он в случае необходимости наброситься на этого ребенка. Сможет ли он, защищая себя и, возможно, все прочее семейство, вцепиться мертвой ваткой в маленькую девочку, ставшую для него младшей сестрой. Сможет ли он в случае необходимости… убить ребенка?

Когда Пак вновь посмотрел на Юлию, она уже сидела прямо напротив него. И тогда пес понял, что он бы ни за что не причинил этому ребенку вред. Юлия смотрела на Пака с невинной улыбкой, а с ее губ стекала небольшая слюна. Внезапно девочка весело и громко засмеялась. Смех был звонким и чистым, без злобы и ненависти. Так смеются лишь дети, пусть даже представляющие из себя то, чем являлась Юлия. Видя это, все сомнения Пака отпали сами собой. Этого ребенка он не укусит никогда.

От вездесущей ауры неутолимого голода ретриверу становилось все дурнее. Даже если бы он попытался укусить Юлию, то едва ли его хватка была столь сильна, чтобы оставить на теле ребенка даже крохотную царапину. Пак смотрел на ребенка косо и размыто, словно не до конца отошедший от наркоза. Девочка потянулась рукой прямо к морде собаки.

«Сейчас я просто упаду, и она сожрет меня – подумал Пак и, зажмурившись, напоследок попытался облизнуть щеку девочке. Но во рту собаки все пересохло»

3

Когда Пак открыл свои глаза, то заметил, что Юлия все так же сидит напротив него, но уже явно потеряв интерес в животному. Ощутил пес так же и то, что аура неутолимого голода постепенно начинала развеиваться по всему залу, вновь заполняя пространство свежим воздухом. Тогда Пак еще раз посмотрел на девочку и обратил внимание на небольшой лист бумаги, находящийся в ее маленьких руках. Листок был скомкан и уже погрызен в нескольких местах, что, впрочем, совсем не удивило ретривера. Однако удивило пса совсем другое. Выражение лица девочки было столь серьезным, а глаза были столь сосредоточены, что на мгновенье Паку показалось, что Юлия абсолютно точно понимает, что было написано на листке бумаги.

«Этот ребенок – подумал Пак – он действительно невероятен. В ней явно „Кто-то“ живет»