Молодая Раневская. Это я, Фанечка...

Известный режиссер и театральный педагог Борис Гаврилович Голубовский, в течение многих лет возглавлявший Московский драматический театр имени Гоголя, был восхищен тем, как Фаина Раневская сыграла Зинку. "Я следил за каждой работой артистки после давно забытого спектакля Камерного театра "Патетическая соната", — писал Голубовский в своих мемуарах. — Я не очень разбирался в философии и даже сюжете пьесы, рассказывающей о Гражданской войне на Украине… Раневская в Зинке играла вариации Насти из "На дне". Такую реалистическую, жесткую манеру игры на сцене Камерного театра, пожалуй, не видели ни зрители, ни актеры. Как богат контрастными красками ее образ! Загнанный взгляд, согнутая спина, ожидающая удара, кокетство через силу, сквозь зубы. В другой сцене — чувство своего превосходства, власти над похотью алчущих самцов, презрение к ним и зависимость от них. Позы, взятые напрокат из кино прошлого с Верой Холодной, уцененная женщина-вамп. И вдруг — баба, простая, страдающая баба! Тоска о неосуществленном материнстве и гнев, проклятие за изломанную судьбу. Сколько горечи, боли звучит в ее голосе, когда она читает расписку в получении денег от "клиента", трусливого кадетика Жоржа, заплаченных за визит и пошедших на уплату долга за квартиру. "Ой, Боже мой, Боже! Разве не поможешь? Или, может, бесплатно помочь мне не можешь? Ужель и ты, Боже, да хочешь того же?" Актриса монолог положила на мелодию песенки "Карапетик бедный, отчего ты бледный, оттого я бледный…". И Зинка бросает Богу беспощадно: "Так приходи". Мороз по коже — неверие ни во что. После спектакля зрители говорили только о Раневской".[52]

"После спектакля зрители говорили только о Раневской". Запомните, пожалуйста, эту фразу. Мы вскоре к ней вернемся. Пока что хочется отметить, что по свидетельству тех, кто знал Бориса Гавриловича Голубовского, он был человеком строгим и объективным в своих оценках и чрезмерной восторженностью не отличался. С Фаиной Раневской Голубовский был знаком, но не приятельствовал с ней. Так что нет поводов подозревать его в преувеличенной оценке игры Раневской.

Вот еще одно свидетельство. Известный театральный критик Борис Алперс, карьера которого началась со студии Мейерхольда, писал, что верная самостоятельная трактовка роли позволила Раневской создать запоминающийся образ проститутки, которая мечтает о лучшей жизни, что этот банальный образ Раневская смогла наполнить поэзией, теплотой и драматизмом. Алперс также восхищался тем, как детально Раневская проработала свою роль, насколько обогатила ее, и подчеркивал, что яркость образа Зинки — целиком заслуга Раневской, потому что автор пьесы выписал героев схематично и бледно[53]. Борис Владимирович Алперс тоже был строгим критиком. Даже шутка такая ходила: "Похвала Алперса все равно что поцелуй Мельпомены".

Многие критики отметили хорошую игру Фаины Раневской. "Вдумчивая актерская интерпретация сказалась на образах Илько (Ганшин), Зинки (Раневская), Андрея (Хмельницкий)", — писал театральный обозреватель "Литературной газеты" Юзеф Юзовский. Газета "Советское искусство" писала: "Удачно раскрыт авторский замысел артисткой Раневской, играющей Зинку". Ей вторил журнал "Прожектор": "Надо отметить интересную игру новой артистки театра Раневской". В общем, роль удалась.

В день премьеры Таиров распорядился повесить над кассой театра шуточный плакат: "Все билеты проданы до конца пятилетки". Это была своеобразная заявка на победу. На "Патетическую сонату" Таиров возлагал большие надежды. Пьеса знаменовала разворот Камерного театра к новому, идеологически верному репертуару, являлась демонстрацией того, что Камерный театр — настоящий советский театр. Не стоит упрекать Александра Яковлевича Таирова за подобные "реверансы" Советской власти. Он хотел сохранить свой театр, и другого выхода у него не было.

Только вот пьесу надо было бы выбирать более тщательно… Что да, то да. С выбором "Сонаты" Таиров оплошал, хотя поначалу казалось, что угадал. "Правда", главная газета Советского Союза, орган Центрального Комитета большевистской партии, написала, что "Патетическая соната" "принадлежит к числу лучших пьес этого сезона". Но следом за хвалебной статьей пошли критические. Даже не критические, а разносные.

Говорили, что "Соната" не понравилась второму секретарю Московского городского комитета ВКП(б) Кузьме Рындину, прославившемуся своей непримиримостью в борьбе с троцкистами и бухаринцами. К театральному художнику Вадиму Рындину партийный начальник не имел никакого отношения, они были просто однофамильцами. Таирова обвинили в том, что он поставил пьесу, отражающую "философию украинского националистического движения", что в пьесе "нет пафоса классового гнева", что враги революции показаны ярко, а положительные герои выглядят невыразительно…