Молодая Раневская. Это я, Фанечка...

Это был молодой и очень амбициозный, если можно так выразиться, театр. Он был создан недавно, в феврале 1930 года и изначально задумывался как театр выездной, разъезжающий по воинским частям Советского Союза. Но очень скоро концепция изменилась. Театр осел на площади Коммуны[54] в Центральном Доме Красной Армии[55].

Главным режиссером ЦТКА в 1932 году был назначен Юрий Александрович Завадский. Тот самый, которому посвятила цикл стихотворений "Комедьянт" Марина Цветаева.

"Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик — сомнительный и странный,
По-диккенсовски — тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
— Ваш нежный лик при свете фонаря"

"Комедьянту, игравшему Ангела, или Ангелу, игравшему Комедьянта, не все равно ли, раз — Вашей милостью — я, вместо снежной повинности Москвы 19-го года несла — нежную", — было написано в посвящении к циклу. В дневниковых записях Цветаевой осталась пространная характеристика Завадского: "Во-первых — божественнохорош, во-вторых — божественный голос… Он восприимчив, как душевно, так и накожно, это его главная и несомненная сущность… Другого такого собеседника и партнера на свете нет. Он знает то, чего Вы не сказали и, может быть, и не сказали бы… если бы он уже не знал! Добр? Нет. Ласков? Да. Ибо доброта — чувство первичное, а он живет исключительно вторичным, отраженным. Так, вместо доброты — ласковость, любви — расположение, ненависти — уклонение, восторга — любование, участия — сочувствие. Взамен присутствия страсти — отсутствие бесстрастия… Но во всем вторичном он очень силен: перл, первый смычок…".

С Цветаевой Завадского познакомил их общий друг, поэт и переводчик Павел Антокольский. Завадский смолоду вращался в богемных кругах, брал уроки живописи, учился в студии Вахтангова. Он был талантлив, обладал безукоризненным чувством стиля и умел очаровывать и пленять.

Первый свой спектакль — "Женитьбу" Гоголя, разнесенную критиками в пух и прах, Завадский поставил в 1924 году. Тогда ему было тридцать. Он играл в Художественном театре, преподавал в студии, которую основал сам. До этой студии была другая — Третья студия Московского Художественного театра, впоследствии ставшая Театром имени Вахтангова. Дочь Павлы Леонтьевны Ирина сначала училась у Завадского, а потом стала его женой. Первой женой. Завадский был увлекающимся, любвеобильным человеком, поэтому их брак просуществовал недолго. Но хорошие отношения они сохранили на всю жизнь и много-много лет работали вместе.

Можно сказать, что Фаина попала к Завадскому по знакомству, даже — по-родственному, ведь она считалась членом семьи Павлы Вульф, а Завадский был мужем ее дочери.

Впоследствии, с какого-то момента отношения между Раневской и Завадским испортятся, станут "прохладно-шпилечными", но поначалу все было хорошо. Придя в ЦТКА, Фаина сразу же получила роль Ольги Павловны в комедии Василия Шкваркина "Чужой ребенок" (написав свою первую пьесу — "В глухое царствование" — на историко-революционную тему, Шкваркин затем переключился на комедии). В то время эта пьеса пользовалась огромной популярностью, потому что была интересной, смешной и напрочь лишенной морализаторства. О достоинствах комедийных пьес Шкваркина свидетельствует тот факт, что к концу тридцатых годов они были сняты повсюду с репертуара, как идеологически незрелые, и вернулись к зрителю двадцать лет спустя. Кстати говоря, "Чужой ребенок" довольно широко ставится и в наши дни.

Главная героиня пьесы, молодая актриса Маня Караулова, репетировала роль женщины, ожидающей ребенка. Ее реплики случайно услышала подружка-сплетница Зина, которая поспешила разнести новость по дачному поселку. Трое влюбленных в Маню мужчин отвернулись от нее. Отец с матерью (мать играла Фаина), люди старых взглядов, чуть с ума не сошли, узнав о беременности дочери. А сама Маня решила притвориться, будто она на самом деле беременна, чтобы испытать своих кавалеров. Кто любит по-настоящему, тот и на беременной женится…

Ограниченная мещанка Ольга Павловна (слово "мещанин" в то время уже стало ругательным) получилась у Фаины не просто смешной, но и трогательной. Не имея собственных детей, Раневская превосходно создавала образы чадолюбивых матерей.

Завадский умел выбирать пьесы для постановки и ставил их ярко. Отчасти его манера была сродни таировской, но в целом он придерживался принципов, усвоенных в студии Вахтангова, чей метод, в свою очередь, уходил корнями в систему Станиславского. ЦТКА был новым театром, Завадский — молодым, еще не снискавшим широкой славы, режиссером, но взыскательная и избалованная зрелищами московская публика охотно ходила на спектакли. Зал всегда был полон.

— Куда нам до орлов, — притворно скромничал Завадский, намекая на то, что Таиров образовал свой псевдоним от арабского слова "орел", — но кое-что мы можем.