Молодежь семидесятых

Служение Редина было поддержано руководством Совета церквей. Правда, они осторожно относились к его практике экзорцизма. Они не обладали теми же способностями что Редин. Помню собрания с их участием в Брянске, когда присутствовало несколько одержимых: кто-то бился в конвульсиях, кто-то кричал. Видя эти проявления бесовского духа, верующие с особым рвением молились. И сила Божья как никогда мощно проявлялась на таких собраниях. Одержимость проявляется там, где сила Божья. Редин молился сам, с группой братьев. Действие Бога было наблюдать очень интересно, но и страшно. Мы, молодые, чему-то научились и потом практиковали в своей жизни.

Редина арестовывали несколько раз. После очередной отсидки он не вернулся в Совет церквей, а зарегистрировал отдельную автономную церковь и стал собираться с братьями и сестрами отдельно. Мне это показалось странным. Я уже тогда догадывался о проблемах, царящих в Совете церквей. Были там серьезные разногласия, и решение Редина было продиктовано и этим, а не только страхом очередного ареста. Тем не менее регистрация автономных церквей, вышедших из Совета церквей, началась повсеместно. Само движение автономных церквей началось, скорее всего, с Иосифа Бондаренко в Риге. Потом началось движение автономной церкви в Киеве под руководством Величко. С Иосифом Бондаренко я довольно долго дружил и хорошо его знал.

Таким образом наша молодежь прикасалась к узам и гонениям. Мы старались поддерживать и узников: собирали для них теплые вещи, и оставшихся на свободе служителей Совета церквей: закупали бумагу для издательства «Христианин». Но узы как таковые нас обходили стороной. Впервые опасность отправиться в тюрьму возникла, когда мы уже печатали большое количество литературы: в основном песенники и другую вспомогательную литературу. Печатать Библию у нас возможности не было. Конечно, ищейки КГБ не могли пройти мимо такой деятельности.

Первым был арестован Василий Палий, который как раз и печатал сборники. Не знаю где и как — качество было еще то. Однажды к нему нагрянули с обыском, нашли большое количество еще не вывезенной литературы и посадили. Это была первая посадка среди наших. Это были уже 80–е годы, самое начало. Палий не назвал ни одного имени. У него был адвокат, выбранный им, а не данный государством. Он получил два года, которые не досидел и вскоре вышел. (Это был не первый его срок, до этого он отсидел 10 лет). Он из Молдавии переехал в Москву, женился на женщине старше себя, оставив первую жену и детей. Он объяснил свой поступок тем, что она не сохранила ему верность во время его тюремного заключения. Но Бог ему судья. Он сам уже умер, а его вторая жена живет в Подмосковье.

Вслед за Палием с обыском пришли к Александру Комару в квартиру. Думаю, что вычислили путем подслушивания телефонных разговоров. Палий имел неосторожность поговорить с Александром по телефону. У Комара при обыске нашли определенное число нераспространенной литературы. Он тоже был арестован. Он тоже был стоек и не выдал никого. Его родители трудно переносили заключение сына. Кроме него, у них еще была дочь Нина.