Молодой Александр

Неизвестно, сколько мальчиков обучал Аристотель в Миезе, возможно, только ближайшее окружение Александра или тех, кого удалось отвлечь от занятий в гимнасии. Учитывая дорогостоящее образование Александра, вряд ли царевич был одним из отстающих. Проще представить его всезнайкой, стремящимся проявить себя лучше, чем сверстники и, возможно, чем новый учитель. В «Романе об Александре» юный царевич упрекает Аристотеля, когда тот спрашивает учеников, какие милости они окажут ему, когда унаследуют положение своих отцов. «Зачем вы спрашиваете меня о том, что произойдет в будущем, – ответил Александр, – если у вас нет уверенности в том, что произойдет завтра?»[354]

Это, конечно, литературный вымысел, но учитель и царственный ученик наверняка на многое смотрели по-разному. Позже они и вовсе расходились во мнениях по целому ряду вопросов, включая отношения с варварами. Наилучшим образом жизни для Аристотеля была жизнь, проведенная в спокойном созерцании; для Александра – в действии и познании природы божественного. Один фрагмент из утерянного сочинения по философии сообщает, что царевич жаловался Филиппу на наставника, отвергая его рассуждения против Никагора, тирана Зелеи, и насмехаясь над его претензией быть воплощением бога Гермеса. Александр, очевидно, думал иначе, и это дает нам редкое свидетельство о его раннем религиозном мировоззрении[355]

. Однако связь между учеником и учителем в Античности имела особый статус, и нет причин сомневаться в том, что их отношения были дружескими и между ними даже существовала привязанность. Плутарх, всегда стремившийся подчеркнуть философскую сторону личности Александра, пишет, что он полюбил Аристотеля и восхищался им, пожалуй, больше, чем Филиппом, потому что один дал ему жизнь, а другой научил его, как прожить эту жизнь благородно[356]

.

Тем, кто захочет прикоснуться к сути аристотелевских лекций, не придется долго искать. До нас дошел целый корпус философских трудов, занимающий значительную часть полок в любом книжном магазине или библиотеке. К сожалению, ни одного из публичных выступлений Аристотеля, которые в античную эпоху вызывали восхищение, не сохранилось; то, что осталось, по оценкам специалистов, составляет лишь пятую часть написанного при жизни и, как полагают, является конспектами его лекций. Они нелегки для восприятия и требуют постоянной концентрации внимания, недаром поэт XVIII века Томас Грей сравнил их чтение с поеданием сухого сена[357]

. Современный читатель сталкивается с теми же трудностями, что и древние ученики, которые слушали учителя, прогуливаясь по затененному портику школы. Легко отвлечься, особенно если у нас нет возможности задать вопросы, чтобы прояснить непонятное. Однако те, кто терпеливо следил за цепочкой логических суждений, получали в награду моменты подлинного озарения. Для IV века до н. э. это были смелые мысли, даже дерзкие и экстраординарные. Практика ходьбы и разговора определяла аристотелевский подход к философии. Он и его преемники стали известны как перипатетики, слово это происходит от греческого «ходить, прогуливаться». Согласно одному преданию, идея такого способа преподавания первоначально родилась в Македонии. Диоген Лаэртский, создавший жизнеописание Аристотеля, упоминает, что, когда Александр выздоравливал от болезни, учитель присоединялся к нему на ежедневных прогулках, во время которых они обсуждали ряд тем, чтобы скоротать время, а ходьба стимулировала мышление[358].