Молодой Бояркин

со второго тычка не захватывала крепкую землю (в эти моменты им казалось, что они

отстают друг от друга).

Разгоряченный Бояркин не сразу осознал, что кто-то стоит в стороне и наблюдает за

ним. Сначала заметил что-то боковым зрением и, чуть повернувшись, увидел невысокого

человека, которого, словно в кино с проскочившим кадром, беззвучно переставили откуда-то

с другого места. Его нос, глаза, губы были сосредоточены в центре лица и почти мешали друг

другу. Вокруг этого скопления находились пухлые щеки, плоский лоб и большой мягкий

подбородок. Понятно, что такая диспозиция не могла не придавать лицу устойчивого кислого

выражения. Человек был упакован в толстую фуфайку защитного цвета. Опустив тяжелую

голову, он некоторое время неодобрительно, как на какую-то забаву, смотрел на работу

молодых и провожал взглядом полет земли.

– Бросайте туда, – вдруг повелительно сказал человек, указывая на метр в сторону.

– Значит, туда надо, а сюда не надо? – спросил Бояркин, уязвленный подсказкой в

простом деле.

– Да, бросайте не сюда, а туда.

– А сюда уже не надо?

– Не надо.

– А туда надо?

– А туда надо, – спокойно ответил тот.

Бояркин не нашел, что еще спросить, а человек уже повернулся, руки в рукавицах

заложил за спину и пошел к выходу.

– Это Пингвин, – сказал Санька, – гипнотизер. Как появится, так всех на сон тянет, и

работать неохота. Вон наши уже снова сели.

– У него что, фамилия такая?

– Нет, это я его Пингвином зову. А так-то он Пингин Игорь Тарасович. Наш прораб.

Не пьет. Наверное, больной… Ой, – захохотал вдруг Санька, но осторожно, не опасно для

своей головы. – Ты не представляешь, как он тут появился!

И Санька, вытрясая сигарету из смятой пачки, присел на корточки.

То, как впервые Игорь Тарасович приехал на стройку, было в бригаде свежей

побасенкой, потому что случилось это с неделю назад. Всю жизнь до недавнего времени

Пингин проработал в управлении треста, но, мечтая получить пенсию побольше, надумал

перейти на более оплачиваемую должность. Это была его единственная инициатива. Вообще

же Игорь Тарасович как родился когда-то не по своей инициативе, так и прожал жить. Он

только держал голову так, чтобы захлебнуться в реке жизни, а уж куда несет и что вытворяет

с ним эта река, ему было все равно. Очень скоро и очень ненадолго Пингина занесло в

спокойный заливчик трестовского кабинета, забитого чертежами, и вот, выгребая на

стремнину, Игорь Тарасович знал, что в награду за это его скоро занесет в еще более

цветущий затон пенсии. А дальше… Пенсия предполагалась вечной. Впрочем, сам ли он

выгребал? Инициатива ли это была? Просто из Плетневки пришлось выгнать запившегося

прораба, а так как Игорь Тарасович был непьющим, да к тому же со строительным

образованием, то в тресте решили, что лучшего специалиста им не найти. Игоря Тарасовича

толкнули, и он пошел – вот в чем была его инициатива.

По дороге в Плетневку Игорь Тарасович слегка потрухивал. Ходили разговоры, что

плетневская бригада – это сборище страшных пьяниц и лентяев. Приехало к ним однажды

начальство из треста – бродит по объекту, а там ни души. Только откуда-то очень аппетитно

жареными семечками наносит. Открыли одну, дверь, а там, в небольшой комнатушке сидит

вся бригада перед электрическим "козлом" с самодельной жаровней и семечки молчком

пощелкивает, говорят, уже и ноги до лодыжек в шелухе. Оказывается, зашли на пять минут

погреться да покурить, а тут кто-то совхозного склада принес полмешка семечек. Как взялись

за них, так и не могут оторваться. "Засиделись", – говорят. Засиделись – только и всего!

Понятно, что Игорь Тарасович выработал правила ведения с такими подчиненными.

Приехав в середине дня, он решил тут же возникнуть на объекте, чтобы застигнуть всех

врасплох и увидеть все как есть. Едва он переступил порог кормоцеха, как мимо его носа

прошуршал злой, некультурный плевок. Пингин насторожился и услышал наверху самые

настоящие маты адрес некоего лица, которое где-то штаны стулом протирает и не думает

выбивать для стройки кирпич и цемент. Игорь Тарасович понял, что это лицо теперь – он, и

смутился. Отступать, однако, было некуда, и, покрепче зажав под мышкой папку с

документацией, он сделал шаг вперед.

– д-А ты, д-чего там д-шляешься! А если д-кирпич на д-башку прилетит! – раздался

сверху тот же невежливый голос.

– Здрасьте, – сказал Игорь Тарасович.

– Он еще и "здрасьте"! – заорал Топтайкин, даже перестав заикаться. – Я сейчас

покажу "здрасьте". Проваливай, говорят!

– Да я, понимаете ли, ваш новый прораб, – пояснил Пингин.

– Прораб? Д-ну, тогда д-проходи. Д-у тебя ж д-на лбу не д-написано, что д-вы прораб.

Так Игорь Тарасович влился в коллектив. Все свои силы он сразу употребил на то,

чтобы выглядеть начальственным. На все прочее его уже не хватало. Казаться

начальственным тоже было делом не простым. Даже голос мешал этому. Если раньше в

кабинете все произнесенное этим не мужским голосом принималось окружающими всерьез,

то здесь всем почему-то казалось, что он шутит. Одним словом, вначале было не просто, но,

разобравшись с делами, Игорь Тарасович понял высшую предопределенность событий, в