Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Итак, диалектика товарных отношений есть конкретное раскрытие того, что означает диалектическое единство вещи и Я. Двоякий смысл объективности и субъективности полезности выражает у Гегеля движение человеческой практики, в которой и благодаря которой возникает общественное опредмечивание человека, это обратное возвращение в субъективность, в общественное отношение предметов. Заимствованная из Просвещения теория полезности означает у Гегеля высшее достижение мысли, которое возможно на этой ступени. Теория полезности является адекватным познанием, и постольку, для Гегеля, ступенью самопознания духа. Но она не является все же последней ступенью познания, поскольку она есть самопознание этого состояния, но не всего развития, которое ведет к нему и выходит за его границы. "В полезном чистое здравомыслие, стало быть, имеет предметом свое собственное понятие в его чистых моментах; оно есть сознание этой метафизики, но еще не постижение ее в понятии; это сознание еще не дошло до единства бытия и самого понятия"[36].

В этом ограничении достигнутой здесь ступени познания мы снова сталкиваемся с общей фундаментальной проблемой гегелевской диалектики — с попыткой безусловно подняться над простым самопознанием капиталистического общества, что, однако, связано с неизбежностью осуществить это самовозвышение либо в форме утопии, либо в форме приспособляющегося "примирения", иными словами, сталкиваемся с неизбежностью "некритического позитивизма" и одновременно "некритического идеализма" гегелевской диалектики.

Однако, вследствие сложной многозначности, которая здесь существует для гегелевской философии, безусловно, необходимо подчеркнуть, какую же ступень в самопостижении духа представляет собой достигнутая ступень. Мы могли это увидеть и констатировать в диалектике Просвещения со стороны диалектики сознания. В заключительных же замечаниях рассматриваемой здесь главы Гегель подходит к этому вопросу со стороны диалектики бытия. Он констатирует, что на предшествующих ступенях "Феноменологии" недоставало для человеческого сознания мира, посюсторонней действительности. Именно в этом осуществленное и развитое капиталистическое общество несет с собой нечто новое в истории. "Это недостающее достигнуто в полезности постольку, поскольку чистое здравомыслие обрело в ней положительную предметность; в силу этого чистое здравомыслие есть действительное внутри себя удовлетворенное сознание. Эта предметность составляет теперь его мир; она стала истиной всего предшествующего мира, как идеального, так и реального… Полезное есть предмет, поскольку самосознание проникает в него и поскольку единичная достоверность себя самого находит в нем свое наслаждение (свое для-себя-бытие); оно таким образом здраво рассматривает предмет, и этот здравый взгляд заключает и себе истинную сущность предмета (состоящую в том, что он есть нечто проницаемое для взора или есть для некоторого "иного"); само это здравомыслие, стало быть, есть истинное знание, и самосознание столь же непосредственно обладает всеобщей достоверностью себя самого, своим чистым сознанием в том отношении, в котором, стало быть, соединены как истина, так и настоящее бытие и действительность. Оба мира примирены, и небо пересажено на землю"[37].

Согласно гегелевскому пониманию, капиталистическая действительность соответствует тому диалектическому взгляду, который в качестве самопознания общественно развитого человека впервые нашел свое выражение в Просвещении. Действительность и истина обоих движений — реально общественного и идеологического — и есть основа той непреодолимости, с которой они проникают в мир действительности и в мир мышления. Это непреодолимое движение человеческого духа к более высокой ступени своего развития — к наивысшей ступени отчуждения (Entauberung), ведущего к возвращению в субъект — имеет в "Феноменологии" ещё третий, высший и крайний "образ мира", а именно французскую революцию и террор 1793 г. И здесь Гегель подчеркивает непреодолимость этого движения. Капитализм и Просвещение должны были привести к высшей форме-"отчуждения" (EntauBerung) — "абсолютной свободе", должно было начаться ее триумфальное движение в мире. "Эта нераздельная субстанция абсолютной свободы возводится на мировой престол, и никакая сила не в состоянии оказать ей сопротивления"[38]

Представления Гегеля о французской революции нам уже известны. Следовательно, нет необходимости останавливаться на них подробнее. Упомянем лишь в качестве резюме некоторые моменты. Гегель прежде всего подчеркивает, что французская революция означает прерыв в мировой истории, что после нее ни один из предшествующих "образов мира" не может возвратиться в старой форме. "Все эти определения потеряны в том ущербе, который испытывает самость в абсолютной свободе…"[39]