Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Благодаря этой особенной форме развития истории Германии и тому месту, которое Гегель занимает в ней, происходит усиление и укрепление мистифицированного элемента "абсолютного духа". На время здесь также обнаруживается в его социальной философии и философии истории тот дуализм эзотерической и экзотерической традиций, о котором мы говорили при анализе его философии религии. Конечно, в обоих случаях речь идет о сложном взаимодействии и переходе этих двух тенденций друг в друга, в крайнем случае о замалчивании или приглушении некоторых убеждений в опубликованных работах, а не о неизменном дуализме опубликованных и потаенных взглядов.

То, что "абсолютный дух" уже в содержательном развитии учения об обществе выступает на первый план, с необходимостью следует из того, что в данных исторических условиях, которые Гегель всегда стремился рассматривать реалистически, не было иной возможности определить историческое место Германии. В самой "Феноменологии" это обнаруживается, как мы уже видели, в бессодержательной утопии "морального духа". Лишь после падения Наполеона эта тенденция на время пробивает себе дорогу с такой силой, что немецкий народ предстает в истории! как носитель "абсолютного духа", как провозвестник философии. Об этом Гегель и говорит во вступительной речи в Геидельберге (1817): "Мы (именно немцы. — Д. Л.) получили от природы высокое призвание быть хранителями этого священного огня, подобно тому… как еще раньше мировой дух сохранил для еврейского народа высшее сознание, что он, этот дух, произойдет из этого народа как новый дух"[44]. Понятно, что у Гегеля это крайнее отклонение от исторической действительности, от актуального значения философии не могло быть длительным. В берлинский период уже известная, окончательная форма "примирения" приходит на смену этой крайней ориентации на "абсолютный дух". Однако и в рамках этого понимания существует определенная эзотерическая тенденция. Для Гегеля в этот переходный период абсолютное знание не только и не столько пустая констатация в понятиях того, что достигнуто в исторической действительности, и того, чем являются законы этого движения. Гегелевское понимание философии заключает в себе в этот период "эзотерическую" тенденцию — надежду преобразовать саму действительность тем революционизирования мира мысли или, по крайней мере, ускорить это преобразование. Так, еще в период господства Наполеона, 28 октября 1808 г., он пишет Нитхаммеру: "…теоретическая работа осуществляет в этом мире гораздо большее, чем, практическая. И если царство представлений уже революционизировано, то действительности не устоять!"[45] В письмах непосредотвенно после падения Наполеона эта тенденция обнаруживается в еще более явном виде.

Правда, на различных этапах она имеет различное значение. В период политики Рейнского союза для Гегеля она могла означать просто внутреннюю поддержку общей линии развития, представленную для Гегеля политикой Наполеона. Преобразование немецких представлений могло означать исходящее изнутри ускорение процесса ликвидации феодальных пережитков. В переходный период между падением Наполеона и созданием философии истории, ориентированной на развитие Пруссии, эта "эзотерическая" традиция имела сильно выраженный утопический характер — надежду на то, что мировой дух, несмотря на явную беду реакции, еще раз решится па движение вперед, хотя, по взглядам Гегеля, не было реальных сил, которые могли бы привести к этому. Возникшее в Берлине новое понимание отношения философии к истории, которое нашло свое выражение в афоризме о "сове Минервы", плохо согласуется с такой "эзотерической тенденцией. Все же разговор с Гейне, приведенный нами ранее, о действительном смысле тождества "разумного" и "действительного" отчетливо указывает на существование этой тенденции, так как в более поздних работах Гегеля есть места, аналогичные тому, что в этом разговоре Гейне вкладывает в уста Гегеля. Показанная нами бессодержательность заключительной главы, в которой Гегель рассматривает общественное развитие, отчетливо указывает на то, что для него объективно было невозможно мысленно преодолеть те противоречия капиталистического общества, трактовку которых мы рассматривали при анализе "Трагедии нравственности". Давая глубокое и содержательное описание движения противоречий, которые постоянно воспроизводятся как противоречия Просвещения, экономики капиталистического общества и французской революции, Гегель не может в области общественной жизни ввести идею "примирения" в ее позитивной общественной форме.