Молодой Ленинград ’77

Гм, дядя? Впрочем, родственные связи и отношения порой бывают так сложны, что в них трудно было бы разобраться и самому господу богу. Но теперь я догадываюсь, что, во-первых, молодой человек из моих родных краев, а во-вторых, он, возможно, один из моих многочисленных родственников.

— Что ж мы стоим в передней? Входите, пожалуйста…

Мы входим в общую комнату, что служит нам одновременно гостиной.

— Я из Дзорагета, — говорит мой гость, — и зовут меня Артем.

— Поездом приехали?

— Нет, самолетом.

Об этом я тоже мог догадаться: и ереванский и бакинский самолеты прилетают рано утром.

— Перед отъездом заходил к твоей бабушке, — справившись с чувствами, говорит мой гость. — Жива и здорова, передавала большой привет.

— Спасибо. А сами вы из чьих?

— Айказ-даи знаешь?

— Знаю. — Еще бы не знать знаменитого дзорагетского тамаду.

— А его жену Айкануш?

Я утвердительно киваю. А сам недоумеваю: какая связь между Айказ-даи, его женой и моим гостем?

— А двоюродного брата его жены знаешь?

— Нет.

— Как, не знаешь Аршака, знатного дзорагетского тракториста?

Ничего не поделаешь, мне неизвестно это имя.

— Так вот, я племянник двоюродного брата вашего Айказ-даи.

«А Айказ-даи приходится братом моей бабушке», — мысленно заканчиваю я. Как видите, я поторопился. Связь, оказывается, есть. И не что иное, как эта связь, вызвавшая в моем госте несколько минут назад такой взрыв чувств, дает ему право на гостеприимный кров.

— В командировку?

— Нет, я в отпуск. Приехал погулять. Жаль только, времени мало: всего две недели. Спасибо отцу — это он меня надоумил. «Поезжай, сынок, сказал он, остановишься у нашего Геворга, внука нашей Машок».

Когда дзорагетец говорит «наш такой-то», это вовсе не значит, что он состоит с названным лицом в кровном родстве. Просто сам факт происхождения из Дзорагета уже говорит за себя. Потому как, если разобраться в генеалогическом древе каждого дзорагетца, все они связаны между собой узами близкого и далекого родства, хотят они этого или не хотят.

— Кто это? — спросила Варя, когда я вошел в спальню.

— Родственник…

— Ненадолго? — с надеждой в голосе спросила Варя.

— На две недели.

— А как же наша поездка в Эстонию?

— Значит, не поедем, — ответил я. — Не могу же я выгнать родственника на улицу. И в гостиницу не устроить. Да он и не просит об этом.

— Две недели, — медленно произнесла Варя. Ее спокойный тон нисколько не обманул меня. — А как же мой творческий настрой? Тебе-то хорошо — ты работаешь не дома.

Варя год назад опубликовала рассказ в газете «Смена», имевший роковые последствия: она бросила работу в библиотеке, решив раздуть «божью искру».

— Ну что делать, нужно мириться с обстоятельствами, — тихо внушал я ей.

— О да, разумеется, нужно мириться с обстоятельствами, — едко сказала Варя. — Когда я согласилась стать твоей женой, я должна была знать заранее, что выхожу замуж не только за тебя, но и за твоих бабушек и тетушек, за двоюродных сестер и братьев, за племянников и племянниц, за — как называется твое родное село? Дзорагет? — за весь Дзорагет…

Поскольку наш гость в отпуске, он поздно встает, поздно завтракает, поздно выходит из дому и поздно возвращается.

Мы же с Варей рано встаем, рано завтракаем и рано ложимся спать, поскольку мы не в отпуске.

Ровно в восемь, позавтракав, я ухожу на работу, а Варя тихо слоняется из кухни в спальню и назад в ожидании, когда проснется гость и она сумеет добраться до своего стола с пишущей машинкой. Сюжет новой новеллы, теснясь в ее голове, властно просится на бумагу. Но — увы! — покой нашего гостя свят.

Ровно в двенадцать Артем, позавтракав, выходит в город получать впечатления, которыми Ленинград щедро одаривает каждого туриста.

Ровно в двенадцать Варя садится за письменный стол и битый час сидит, уставившись на чистый лист бумаги, горько при этом недоумевая, куда же подевалась новелла, еще недавно не дававшая ей покоя? Проклиная все и вся, Варя встает из-за стола, так и не написав ни строчки.

Май был в разгаре, когда Артем, поблагодарив нас, отбыл в направлении Дзорагета. А мы с трудом, но все же вошли в ритм привычной жизни.

Май был на исходе, когда вдруг в квартире раздался телефонный звонок. Я взял трубку:

— Алло, я слушаю.

— Алле, алле, это кыто? — Сильный кавказский акцент меня сразу же насторожил.

— Это Геворг…

— Вай, Геворг-джан, это ты? — Голос обрадованно перешел на армянский.

— Я, — ответил я тоже по-армянски.

— Вай, как хорошо, что ты дома, — возбужденно продолжал голос. — Я водитель рейсового автобуса из Дзорагета, Агарон. Помнишь, вместе ходили в первый класс? — И, не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжал: — А бабушка твоя по-прежнему жива и здорова, просила передать большой привет. Вай, как хорошо, что ты оказался дома, а то утром рано приехал к вам с аэропорта, но никого не застал.

— Мы ночевали за городом, только что приехали, — как бы извиняясь, ответил я.

— Ну ничего, ничего, — великодушным тоном сказал водитель автобуса из Дзорагета, а потом вдруг снова возбужденно: — Слушай, Геворг, я приехал из-за футбольного матча «Арарат» — «Зенит». Теперь некогда говорить — бегу на стадион, боюсь опоздать…