Молодой маг Хедин

— Тьма не есть зло, — напыщенно перебил Старого Хрофта хозяин. — Это заблуждение, каковое проистекает…

— Оставь, — поднял руку Отец Дружин. — Славный Ракот, меня убеждать не надо. Я живу под этими солнцами куда дольше тебя и зла с добром, равно как и света с тьмою, повидал с преизлихом. Тем более что тьма всё-таки взращивает больше такие создания, что от них лучше б держаться подальше.

— Всё это — от искажения, что претерпел мир, — Ракот гордо вскинул голову. — Боргильдова битва — слыхал ли ты о такой, почтенный гость?

Старый Хрофт прикрыл глаза, помолчал мгновение. А когда заговорил, голос его звучал совершенно спокойно, любезно и дружелюбно, как и мгновение назад.

— Доводилось, почтенный хозяин, доводилось. Но отчего…

— В той битве с цепей оказались спущены такие силы, что даже Молодые Боги не сразу смогли с ними справиться, — бросил Ракот. — Смело, слишком смело. И безрассудно.

(Комментарий Хедина: Ракот ошибается. Эхо Боргильдовой битвы и впрямь разнеслось далеко, но, во-первых, она была не одна — не только бог Один дерзнул выйти на открытый бой с Ямертом; во-вторых, когда мы с тем же Ракотом сразу после победы плели заклинания, что должны были удержать Неназываемого, нам пришлось балансировать и уравновешивать множество потоков силы, подчинив себе все три великих Источника, и можно твёрдо сказать — Боргильдова битва при всей её грандиозности оставила по себе даже меньший след магических и иных возмущений, чем, скажем, Восстание Безумных Богов, при всей, казалось бы, несопоставимости.

Ну и конечно, словечко «безрассудно» в устах моего названого брата звучит особенно замечательно.)

— Да, безрассудно! — слегка возвысил голос Ракот, видя недоверчивое выражение Отца Дружин. — Быть может, война Ямерта на тот миг и была справедливой… но смотри, чем всё это обернулось! — и он широким жестом указал вниз.

— То есть бедствия этих миров — прямая вина Ямерта? Но разве пресветлый бог мог бы…

— Нет, сам он ничего подобного, конечно, не сделал бы, — Ракот потёр подбородок, словно не будучи до конца уверен в собственных словах. — Но оставил без присмотра, оставил на произвол судьбы. А бесхозной тьме только того и надо. После Боргильдовой битвы она стала расползаться и расползаться по нижним мирам, заполняя всё собой. Ей нужен наездник, как норовистому скакуну.

(Комментарий Хедина: кому-то, быть может, это и покажется странным, но я никогда, никогда не задавал Ракоту вопрос «а чего это ради ты вообще восставал?». Ни когда вытаскивал его со Дна Миров, ни потом, когда мы сражались на подступах к Обетованному и в нём самом, ни даже в те кажущиеся бессчётными годы после победы. Эта тема оставалась запретной. Мы оба старательно делали вид, что её не существует.

Впрочем, Ракот платил мне ответной любезностью — никогда не поминал Ночную Империю и всё, с нею связанное. А связано с ней было много такого, чего Богу Равновесия стоило стыдиться.