Молодой Маркс

Частный интерес извращает элементарные принципы моральных отношений между людьми. Его софистический дух заключается в том, чтобы следовать не логике разума, а логике частной выгоды: он не размышляет, он подсчитывает, приковывая волю к самым мелким и эгоистическим интересам, как раба к скамье галеры. Думая постоянно только о себе, частный интерес не смущается противоречиями, ибо с самим собой он никогда не впадает в противоречие. «…Нет ничего более ужасного, – заключает Маркс, – чем логика своекорыстия» (1, с. 142). Извращая самые элементарные правовые принципы, именно частный интерес диктует ландтагу троякое вознаграждение лесовладельца за украденный у него лес: стоимость украденного, сверх того четырех- или даже восьмикратный штраф, а также «добавочную стоимость» как особое вознаграждение. Тем самым преступление превращается в ренту. Лесовладелец выступает уже как лицо, заинтересованное в том, чтобы у него украли лес, следовательно, становится сообщником преступника. И все это – на законном основании.

Государство – средство частного интереса

Маркс показывает, что ландтаг как государственное учреждение оказался в подчинении у ландтага как сословного представительства частных интересов. Логика своекорыстия, «превращающая прислужника лесовладельца в представителя государственного авторитета, превращает государственный авторитет в прислужника лесовладельца… Все органы государства становятся ушами, глазами, руками, ногами, посредством которых интерес лесовладельца подслушивает, высматривает, оценивает, охраняет, хватает, бегает» (1, с. 142).

Маркс здесь столкнулся с действительностью, опрокидывавшей идеалистические взгляды на государство. Государственные учреждения предстали как воплощение не абстрактных принципов разума, а вполне конкретных интересов частной собственности. Вместо того чтобы государство подчиняло частный интерес разумным интересам общества, «все делается навыворот»: «частный интерес стремится низвести и низводит государство до роли средства частного интереса» (1, с. 137 – 138).

Таким образом, в ходе анализа «правовой природы вещей» Маркс столкнулся с комплексом жизненных проблем: обычай и закон, частная собственность и право, отношения людей к вещам, отношения между самими людьми, частные и государственные интересы и др. Он впервые затронул в своем исследовании собственно материальные условия и констатировал разрыв между действительным и должным в ряде важных сторон общественной жизни. Еще не делая общего вывода о несостоятельности идеалистического подхода к действительности, фактически он уже далеко ушел по пути выработки собственного метода, во многом уже существенно отличающегося от гегелевского.

Главное состоит в том, что ему удается выйти за рамки абстрактно-теоретического понимания права, когда все содержание права выводилось из некоторых общих положений, и рассмотреть это содержание, как оно есть на самом деле. Он анализирует теперь не понятия сословий, государства и т.д., а факты, действительную природу различных явлений общественной жизни и их действительные взаимоотношения.

Первое обращение к экономическим проблемам

Выступление по поводу закона о краже леса направило внимание Маркса на изучение собственно экономических проблем. Он не мог не видеть, что частные интересы, подчиняющие себе интересы государства, – это прежде всего экономические интересы. Собственная природа этих интересов, законы развития экономики Марксу пока не ясны, но начинают все больше привлекать его внимание.

Осенью 1842 г. «Рейнская газета» включилась в дискуссию о свободе торговли и покровительственных пошлинах, т.е. по чисто экономической проблеме, к тому же международного характера. Необходимость высказаться по этому вопросу как редактору газеты поставила Маркса в затруднительное положение. В редакционном примечании к статье «Ганноверские предприниматели и покровительственные пошлины», опубликованном 22 ноября 1842 г., он выступает против самой системы покровительственных пошлин, оценивает ее как соответствующую средневековым условиям, когда «каждой особой сфере обеспечивалось особое покровительство». В современных же условиях следует рассматривать «такую систему как организацию военного положения в мирное время, – такого военного положения, которое, будучи сначала направлено против чужих стран, при его осуществлении неизбежно обращается против своей же собственной страны. Но, конечно, отдельная страна, как бы она ни признавала принцип свободы торговли, зависит от положения дел во всем мире, и поэтому данный вопрос может быть разрешен только международным конгрессом, а не каким-либо отдельным правительством» (16, с. 268).