Молодой Сталин

В отличие от Троцкого Сталин в 1917-м не снискал славы. Лучше всех об этом сказал он сам: “Партия наша жила до революции в подполье… она была партией “тайной”. Теперь обстоятельства изменились”. И обстоятельства его не устраивали: ему было вольготней в тени.

1917-й был единственным для Сталина опытом участия в открытой демократической политике – это далеко не идеальная среда для человека, воспитанного на традициях кавказских кровавых клановых усобиц. Он говорил тихо, с забавным грузинским акцентом. Один слушатель рассказывает: “Я… разобрал немногое. Обратил внимание лишь на одно: каждая фраза Сталина была отточена и закончена, положения отличались ясностью формулировки”. А вот оценка рабочего: “Вроде все говорил правильно, понятно и просто; да как-то не запомнилось его выступление”. Сталин “избегал говорить на массовых собраниях”, но его неораторские, простые и скромные выступления оказались на удивление убедительными для тех, кто не доверял напыщенным интеллигентам.

Когда Ленин пришел к власти и, осажденный со всех сторон, превратил свое правительство в камарилью заговорищков, Сталин вновь очутился в своей стихии.

3 июня молодые поклонницы Сосо Анна и Надя Аллилуева пришли посмотреть на своего героя на Первый съезд Советов, проходивший в здании кадетского корпуса на Васильевском острове. “На открытии съезда были Сталин и Свердлов. Вместе с Лениным они пришли одними из первых. <…> Втроем они входили в… зал, когда он был еще совсем пуст, – рассказывает Анна Аллилуева, уже работавшая на партию. – Сталина мы не видели тогда много дней. Комната его все пустовала”.

“Надо проведать его, – прошептала школьница Надя. – Может быть, он раздумал к нам переезжать?” На другой день они стали свидетельницами самого яркого момента съезда.

– В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть! – провозгласил меньшевик Церетели.

Тут Ленин вскочил со стула и крикнул:

– Есть такая партия!

Верещак – сокамерник Сталина в Баиловке – заметил, что “выступали Ленин, Зиновьев и Каменев”, а “Свердлов и Сталин молча дирижировали большевистской фракцией. <…> Вот здесь я впервые почувствовал все значение этих людей”.

Сталин произвел впечатление на Троцкого. Из его описания становится ясно, почему Троцкий проиграл в борьбе за власть. “В закулисной работе… Сталин был очень ценен, – пишет он. – Он… умел быть убедительным для среднего командного состава, особенно для провинциалов”. Он “не считался официально вождем партии”, говорит Сагирашвили, еще один грузин-меньшевик, бывший в 1917-м в Петрограде. “Но все слушали, что он говорит, в том числе и Ленин: Сталин представлял массы, выражал их действительные взгляды и настроения”, неизвестные эмигрантам вроде Троцкого. Сосо был “неоспоримым вождем” кавказцев. Ленин, по словам Сагирашвили, “чувствовал, что за ним стоят бессчетные вожди из провинций”[190]. Пока Троцкий вытанцовывал на арене цирка, Сталин находил новых союзников, например молодого человека, которого он до этого бесцеремонно вышвырнул из Бюро, – Молотова⁴.

Сталин переселился к Молотову, который с тремя товарищами жил на Петроградской стороне – в просторной квартире на Широкой улице. “Вроде коммуны у нас было”, – вспоминал Молотов. Как ни странно, Сталин извинился перед Молотовым за свою “большую ошибку”. “Ты был ближе всех к Ленину в начальной стадии, в апреле”, – сказал он ему. Они стали друзьями. Кроме всего прочего, Молотов, которого в апреле не избрали в ЦК, нуждался в покровителе. Они были совершенно разными: крепкий телом, заикающийся, носивший очки Молотов был человеком нудным, корректным, с буржуазными привычками. Но оба они фанатично исповедовали марксизм, любили выпить, по-робеспьеровски верили в силу террора, вымещали комплекс неполноценности и были уверены, что Сталину дана власть.

Сталин жил то здесь то там – он работал по ночам и спал у друзей. Часто он ночевал в особняке Кшесинской, там же, где работал. Татьяна Словатинская была секретарем ЦК при Свердлове и Стасовой. Людмила Сталь занималась редактурой в журнале “Работница” и налаживала отношения с кронштадтскими матросами. Они со Сталиным, вероятно, здесь встречались. Говорили, что Сталин возобновил отношения со Сталь. Если это правда, то она была у него не единственной.

У Молотова Сталин нашел не только преданную поддержку и кров. “Он увел у меня девушку Марусю”, – смеялся Молотов. Маруся – не последняя женщина, которой Молотов пожертвует в угоду Сталину.

Однажды вечером Анна и Надя Аллилуева пришли к Сталину в “Правду”. “В небольших комнатах редакции было накурено и людно”. Помощник сообщил им, что Сталин занят, поэтому, рассказывает Анна, “мы попросили передать, что хотели бы его видеть, и он вышел к нам”.

– Здравствуйте! – ласково улыбаясь, сказал Сосо. – Прекрасно сделали, что зашли. Как там у вас дома?

– Комната ваша ждет вас, – ответили девушки.

– Вот за это спасибо! Но сейчас не до этого, я занят, очень занят. А комнату мне оставьте.