Молодость с нами

содержащая в себе все относящееся к городской кухне, как-то: необходимые предварительные заготовления для

оной: разные кушанья из мяса, дичи, домашних птиц и рыб… Соч. Альберта, главного повара кардинала Феша.

Перевод с французского, 1829 год”. До чего здорово — сразу на поваренную книгу наткнулся!

— Я же и говорю: все это чепуха, — повторил Белогрудов. — Ну, пожалуйста, не утруждайтесь. Какую

книгу ни возьмете, все будет про то, про кулинарию.

Но Павел Петрович, несмотря на его просьбу, взял вторую книгу с полки.

“Музеум практических знаний гастрономии, поваренного искусства, приготовления и сохранения

напитков, консервов, запасов и содержания погребов и разных секретов в домашнем быту… — читал он вслух.

— Составлено и написано членами Общества бережливости господами Куманиным, Муратовым, госпожами

Глинской, Гано, Авдеевой, Кустаревской и другими, в 15 частях. Москва, С. И. Леухин, 1883 год”. До чего же

это интересно! — воскликнул он и уже подряд брал с полок удивительные книги. Названия у них были такие:

“Верный источник к сокращению домашних расходов”, “Для неопытных хозяек советы”, “Пир на весь мир.

Подарок юным поварам и поварихам”, “Что в рот, то спасибо! Поварское и кондитерское руководство для

молодых хозяек”, “На помощь небогатой хозяйке. 500 рецептов, испытанных путем 15-летней практики в роли

хозяйки домашних обедов для людей небогатого класса. Киев, 1902 г.”

Рылись в удивительных книгах и Людмила Васильевна и Румянцев; все трое то и дело восклицали:

“Послушайте только, послушайте!” И дальше шло описание какого-нибудь совершенно неслыханного и

немыслимого блюда.

— Товарищи, товарищи! — упрашивал Белогрудов. — Вы же наглотаетесь пыли. Все не пересмотрите.

Тут пятьсот томов на всех языках мира. Не выкинешь же их. Собирать начал еще мой дед, собирал отец. А я вот

храню.

— А заглядываете в эти книги? — спросил Павел Петрович.

— Сознаюсь, грешен. Бывает. Это так, по воскресеньям, в порядке отдыха. Возьму да что-нибудь

интересное и изготовлю. Этакую экскурсийку в минувшие века совершу. Сегодня, коли уж вы ко мне попали, то

скажу вам откровенно, кажется удачно попали. Делается опыт по книге восемнадцатого века. Я приобрел

индейку, сельдерею, ревеня, мускатных орехов… Готовить приходится, к сожалению, самому.

— А где же ваша жена, Евгения Михайловна? — спохватилась спросить Людмила Васильевна.

— Она? — Белогрудов вдруг застеснялся, даже немножко покраснел. — Она, понимаете, отправилась в

ресторан. Она не разделяет моих увлечений. — Он поспешно ушел в кухню.

Румянцев сказал:

— Ну вот теперь понятно, почему они и живут-то врозь. Их разделяют эти книги и мускатные орехи с

лук- пореем и сельдереем.

— А что же делать нам? — выразила недоумение Людмила Васильевна. — Мы же недавно обедали.

— Ну, попробуем, попробуем. Это даже чисто теоретически интересно, — сказал Румянцев. —

Восемнадцатый век!

Белогрудов то появлялся, то исчезал. Был он в белом переднике, с засученными рукавами. Из кухни в

комнаты проникал приятный запах.

Когда наконец хозяин пригласил гостей к столу, они, возбужденные этим запахом, пошли довольно

охотно.

Кушанье оказалось потрясающим по вкусу.

— Боже! — воскликнула Людмила Васильевна. — От такого великолепия уйти в ресторан, к бараньим

котлетам, к салату оливье! Не понимаю, как это можно?

— Ну ведь… — Белогрудов снова застеснялся. — Ну ведь такое получается не каждый раз. Разное ведь

получается. Опыт, эксперимент, он может оказаться и менее удачным.

Румянцев посмотрел на него и принялся смеяться так, что его едва остановили, дав выпить холодной

водички. Он утер слезы ладонью и сказал:

— Экспериментаторы во все века терпели. Но и те немало хватили горя, которые разделяли с ними жизнь

под одной кровлей. Евгения Михайловна, сочувствую вам! — Он поклонился фотографическому портрету

худенькой женщины на стене. — Вы как многотерпеливая подруга Галилео Галилея…

— Гриш-а!.. — дернула его за рукав Людмила Васильевна.

— Ничего, ничего, — сказал Белогрудов. — В общем, это правда, Евгении Михайловне нелегко. С общей,

так сказать, общежитейской точки зрения и мне бывает несладко. Бывает, ешь такую гадость, что потом неделю

ходишь зеленый.

В разговоре Павел Петрович сказал о том, что жилищные условия Белогрудова в городе, видимо, скоро

улучшатся: строительство нового дома идет полным ходом, и Белогрудов, конечно же, может рассчитывать на

квартиру в нем.

Белогрудов замахал руками:

— Пожалуйста, не беспокойтесь! Пожалуйста, ничего не делайте! Дело в том, что моя жена ненавидит

коммунальное квартиры, у нее отдельная квартира из одной комнаты и кухни. А у меня две комнаты в

коммунальной квартире, и я люблю коммунальные квартиры и ненавижу отдельные. Я люблю выйти утром на

кухню, этак при подтяжках, с мылами и зубными щетками в руках, побеседовать с соседками, узнать у них