Молодость всё прощает?

Они прошли в просторную, залитую светом, кухню. Саня плюхнулся на мягкий стул, а Тоха, открыв огромный холодильник, достал оттуда две бутылки холодного алкогольного коктейля и протянул одну другу, а вторую вскрыл об угол столешницы. Отпив полбутылки, он почувствовал прилив жизненных сил, даже его голос стал чуть бодрее.

– Че ты сидишь, как в военкомате, рассказывай давай.

– Короче, эта Настя, ну, к которой я вчера подкатывал, мне кажется, что она сливается. Я номер же вчера взял у нее, утром набрал ей, ну, позвал гулять, а она какую-то херню несет, какой-то дед, какая-то помощь. Ну, это же лажа по-любому, ты как думаешь?

Тоха, внимательно выслушав, отглотнул еще из бутылки, крякнул и с прищуром посмотрел на Сашу.

– Сань, вот ты мне скажи, может, я че не понимаю? Те, блин, че, баб мало, на кой хер тебе эта Волкова нужна? За ней только одни отбитые оффники гоняют, остальные на нее просто гоняют. Ты ведь нормальный пацан, я тебя одиннадцать лет уже знаю, вечно тебя на каких–то телок непонятных тянет. А кстати, видел аудюху красную во дворе?

Саня вопросительно посмотрел на него. Тоха отхлебнул и горлышком бутылки показал в направлении спальни. Саня повернулся в кресле, чтобы лучше видеть. Из коридора в спальню вела тропинка из женской одежды: начиная от джинсовки и заканчивая красным лифчиком у кровати. Из-под мятого одеяла торчала гладкая женская нога, видно было красивое бедро, по подушке были разбросаны длинные каштановые волосы.

– Ты когда их успеваешь уламывать? Я каждый раз поражаюсь.

– Тут две хитрости, друг мой. Эти девушки слабы на передок, ну, я имею в виду, подпитые, они очень лояльны, ну, и плюс мое обаяние конечно, – с улыбкой закончил Тоха и осушил бутылку.

– Да, скромности тебе не занимать. Погоди, а бэха твоя где? Я так и не понял, при чем здесь ауди?

– А, так вот, я недорассказал. Я, когда тебя до дома довез, поехал в Молотки обратно и там уже конкретно дал по трубам, просто в стельку улетел. Увидел эту кису, ну, слово за слово, пара коктейлей объединили наши мысли, и мы решили на моем бумере накрутить пару пятаков, но какие-то уроды вызвали ментов. Благо, что менты примчались, которые моего брата знают, поэтому договорился с ними. Короче, ключи и тачку забрали, сказали, что брату передадут, а мне пальчиком своим кривым пригрозили и уехали. Ну, я думал таксу вызывать, а тут эта заявляет, что она машине. Прикинь? Ей отец аудюху эту купил, он у нее в прокуратуре вроде где-то работает. Мы доехали до меня, ну, а тут я уже ее оформил. Саня, че она вытворяла, ты бы видел, я, короче, держу ее волосы, а она…

– Да все, хорош, задолбал, не трави душу, и так утро не задалось ни хрена, – прервал его Саня.

– Ладно, голодранец, допивай и поехали.

– Куда опять?

– Надо к брательнику в ментовку съездить, забрать мою малышку со стоянки, о, как раз ты поведешь, у тебя же права, по-моему, были.

– Были, но я по городу-то почти не ездил за рулем.

– Да ты не ссы, я подскажу че куда нажимать, от меня просто несет, как от токаря после получки, тормознут – прав лишат и все.

– Я так-то вообще вчера тоже пил.

– Я тебя умоляю, че ты там пил? У меня племяшка десятилетняя, и та больше на Новый Год закидывает. Собирайся, погнали.

– Я-то собран, это ты в трусах еще.

– А, ну, да. Ну, сейчас, я тогда десять минут и выходим.

– А подруга твоя?

– Какая? А, эта… Ну, встанет, приготовит что-нибудь, а то что это за женщина, которая готовить не умеет?

Они вышли из подъезда, сели в красную ауди и направились в сторону отдела полиции по Петровскому району. Саня вел машину как можно осторожнее, Тоха в свою очередь сидел как на курорте и курил в открытое окно. Подъехали к полицейскому участку, Саня увидел старое, обшарпанное двухэтажное здание с облупившейся штукатуркой и проступавшей из-под нее кирпичной кладкой. На контрольно–пропускном пункте у них потребовали документы. Саня предъявил водительские права, а Тоха предъявил звонок брату, и их пропустили. В маленьком дворике отдела стоял доисторический уазик с облезлой надписью "милиция", к грязному колесу был прислонен калаш, а у открытого капота крутился с засученными рукавами сотрудник полиции. В здании в глаза сразу бросалась большая клетка с металлической калиткой на замке, так называемый "обезьянник", в котором сидели какой-то подросток и скорее всего бомж, так как вонища стояла дикая. Друзья скорее прошли дальше по коридору. От кабинетов складывалось ощущение, что там специально не делают ремонт, чтобы здание и помещения сохраняли антураж отдела из 90–х годов. Вдоль коридора стояли старые деревянные кресла с закинутыми сидушками, старый дырявый линолеум доживал свой век, в кабинетах стояла старая мебель, но уже были вроде новые компьютеры. Дойдя до нужного кабинета, Тоха постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь и вошел. За столом, загруженным бумагами, сидел парень лет двадцати семи в расстёгнутом полицейском кителе с капитанскими погонами, дружелюбного настроя на его лице не проглядывалось. Вместо приветствия он приказным, но тихим тоном обратился к Тохе:

– Дверь закрой.