Молодые дикари

— Но будет ли это правосудием? — Самалсон с сомнением покачал головой. — Я не верю в то что правосудие очень часто торжествует. На свободе ходит столько убийц, что я не берусь их сосчитать. И я не говорю о тех, кто нажимает на курок пистолета или вонзает нож. До тех пор, пока человечество не решит, где начинается акт убийства, истинного правосудия не будет. Будут люди, вооруженные риторикой, наподобие репортера Майка Бартона, участники игры по отправлению правосудия, притворщики.

Самалсон взглянул на звезды.

— Может быть, требуется бог. Мы только люди, — угрюмо сказал он.

Хэнк был аккуратен и тщателен, готовил дела с педантичностью математика. Представляя факты, он старался не оставить места для домыслов. Постепенно, шаг за шагом, воссоздавал картину преступления так, что к моменту его заключительной речи разрозненные улики оказывались связанными в единую, ясную и неоспоримую картину, из которой можно было сделать только один вывод. Это была нелегкая задача — внедрить в сознание присяжных факты и в то же время создать впечатление, будто присяжные сами дали им собственную оценку. Однако, и он чувствовал это инстинктом актера, присяжные требовали еще и представления. Они хотели видеть зрелище, особенно в деле с убийством. Поэтому очень важной была последовательность вызова свидетелей, чтобы их показания, якобы без каких-либо усилий со стороны обвинителя, привели к выявлению ошеломляющей правды. Обвинитель должен проявить беспокойство и в отношении того, как дело будет вести защита, и быть готовым ко всем неожиданным выпадам с ее стороны. В результате он вынужден был готовить две линии: свою собственную и линию защиты.

В понедельник утром, за три недели до начала судебного процесса, на письменном столе Хэнка царил хаос. Стол был покрыт листками бумаги. Большие блокноты с разлинованной бумагой исписаны торопливым почерком. Папки со свидетельскими показаниями сложены в стопку на одном углу стола, папка с заключением психологов — на другом.

Блокнот для памяток содержал краткие записи того, что еще оставалось сделать:

Позвонить в полицейскую лабораторию! Где, черт возьми, заключение по поводу ножей?

Встретиться с Джонни Ди Пэйсом?

Главарь «Орлов-громовержцев» — Большой Доминик?

День рождения Дженни, август 26.

Хэнк хорошо воспользуется этими ножами, играя на естественном чувстве страха, возникающем при виде лезвия, и устроит демонстрацию орудий убийства во время показаний самих убийц, которых он собирался вызвать в качестве свидетелей последними. Он знал, конечно, что нельзя заставить их давать показания против самих себя, и если они откажутся занять свидетельское место, то судья Самалсон тут же разъяснит присяжным, что этот отказ никоим образом не должен быть истолкован как признание своей вины. Впрочем, Хэнк был уверен, что Апосто позволят давать показания, хотя бы для того, чтобы установить его слабоумие, и тогда подсознательная неблагоприятная реакция присяжных удвоится по отношению к Ридону и Ди Пэйсу, если одному из ребят разрешат давать показания, а двум другим — нет. Кроме того, поскольку ссылка на самооборону была единственным шансом у ребят, то вряд ли защита станет возражать против их свидетельских показаний. Ввиду этого он чувствовал полную уверенность в том, что сумеет заполучить парней на свидетельское место, а как только они там окажутся, он из их собственных уст узнает, что произошло в тот вечер.

Но вначале он представит ножи. Итак, черт возьми, где заключение? Раздраженный он набрал номер телефона лаборатории полицейского управления, и его соединили с сотрудником по имени Алекс Харди.

— Говорит мистер Белл из бюро по делам убийств, — представился он. — Я веду дело Рафаэля Морреза. Оно будет слушаться в суде ровно через три недели. Я жду заключение по поводу орудий убийства, но до сих нор все еще не получил его.

— Моррез, Моррез, о, да, — сказал Харди. — Пуэрториканский парень. Да, верно, ножи у нас.

— Я знаю, что они у вас. Как в отношении заключения?

— Видите ли, начальник лаборатории Денис Бенел в отпуске, и он не оставил никаких указаний относительно этих ножей.

— Хорошо, кто его замещает? Не разваливается же ваше заведение на части, если один человек уходит в отпуск?

— Я соединю вас с лейтенантом Кэноти.

Вскоре в трубке раздался резкий голос.

— Кэноти слушает.

— Говорит Белл, помощник окружного прокурора из бюро по делам убийств. Меня интересует заключение об орудиях убийства по делу Рафаэля Морреза. Когда я могу получить его?

— Почему такая спешка? — спросил Кэноти.

— Через три недели дело будет слушаться в суде, вот почему такая спешка.

— Как только будет возможность, я поручу кому-нибудь сделать анализ ножей, мистер Белл.

— Большое спасибо. Когда я получу заключение?

— Как только оно будет готово.

— А когда оно будет готово?