Молодые и злые (СИ)

- Нет. У меня есть кое-что, что не даст тебе уйти, – улыбнулся Салимов, отодвигая лежащую на плече прядь волос и целуя ее в шею.

- Наручники? – усмехнулась Громова, почувствовавшая себя немного увереннее.

- Лучше, – прошептал мужчина, покачивая перед ее лицом пакетиком с белым порошком, – Чистейший, колумбийский. Как ты любишь.

Задумавшись не более, чем на мгновенье, Кира протянула руку к притягательному пакетику, но не успела его поймать. Марат со смехом одернул руку и поцеловал ее в плечо.

- Я сам все сделаю для моей дорогой гостьи, – прошептал он, покрывая ее шею чередой влажных поцелуев.

Вдохнув первую порцию волшебного порошка, Кира почти моментально почувствовала, как мир вокруг меняет краски и преображается. Через минуту она уже четко осознавала, что никакой проблемы и вовсе нет. Она запаниковала из-за ерунды, впервые столкнувшись с возможностью разоблачения, по-детски испугалась, а на самом деле все в порядке. Документы лежат у нее в сумке, теперь их нет ни в офисе сейлера, а скоро не будет и у нее. Она уничтожит их и не останется никаких доказательств, никаких следов. Эфирные справки будут сделаны идеально, никто и никогда не узнает, что там было согласовано изначально. Как она вообще могла допустить мысль, что ее, Киру Громову, опытного и бывалого специалиста, можно поймать на такой мелочи, как фиктивные медиа-планы.

Она снисходительно улыбнулась Марату, разливающему по бокалам коньяк, и зарделась от собственной значимости и непревзойденности. Никто и никогда не сможет так чисто и грамотно проворачивать крупные сделки, как она. Даже Салимов на это не способен.

- За нас, – с улыбкой произнес мужчина под мелодичный звон бокалов. – За то, что мы так похожи.

Кира отпила глоток обжигающего горло напитка и облизнула губы. Марат не нравился ей ни как мужчина, ни как человек, но она не могла не отдать должное его четко очерченным черными ресницами, будто подведенными карандашом, глазам, которые сейчас были особенно красивы. К тому же, несмотря на свою подлую натуру, он был на редкость нежным и внимательным любовником, в чем у нее была возможность однажды убедиться. Сейчас мысль о предстоящем сексе не просто не казалась неприятной, а скорее наоборот, волновала и будоражила кровь. И чем более нетрадиционным будет этот секс, тем лучше.

Будто прочитав ее мысли, Салимов улыбнулся и, мягко развернув ее лицом к столу, слегка наклонил вперед.

- Прямо здесь? – хихикнула девушка, опираясь руками о стол и чувствуя, как его руки собирают подол платья.

- Везде, – прошептал мужчина, покрывая поцелуями ее обнаженную спину и задирая юбку.

Кира вышла из душа и, набросив на голое тело мягкий белый халат, прошла на кухню. На улице уже вовсю сияло солнце, хотя часы показывали без четверти пять. Марат сидел на кресле, развернутом к окну и, закинув ноги на подоконник, задумчиво курил, выпуская в солнечный свет ровные колечки дыма. Девушка подошла ближе, взяла со стола свой телефон и, с равнодушным вздохом просмотрев уведомления, среди которых было пять непринятых звонков от Дениса, кинула его в сумку.

- Куда так рано собралась? – косясь на нее взглядом, спросил мужчина.

- Мы сегодня летим в Самару. Мне надо выспаться и собраться, – оборачиваясь в поисках своего белья, проговорила Громова.

- Останься. Сходим куда-нибудь позавтракать, или в кино… – притягивая ее к себе за руку, ласково сказал Марат. – Ты все равно не уснешь сейчас.

Кира склонилась над ним и, внимательно посмотрев сверху вниз, усмехнулась. Подстегиваемые энергией наркотика, они занимались сексом всю ночь, во всех возможных позах и местах. Они оба получили от этой ночи максимум удовольствия, и она была уверена, что ему больше ничего не нужно. Но ошибалась.

Он был такой же, как они все. За всей этой бравадой из шикарного образования, нелегальных сверхдоходов, высокой должности в одном из лучших футбольных клубов страны, не показного ума, хитрости и тщеславия, жестокости и равнодушия, скрывалось то, что объединяло и уравнивало их всех, всех успешных менеджеров современного мира – тотальное, всепоглощающее, тщательно скрываемое, но неотвратимо съедающее душу изнутри одиночество. Он просто хотел сходить с кем-то в кино, хотел, чтобы кто-то был рядом, живой и теплый, настоящий. Но то ли из страха, то ли по привычке не подпускать никого слишком близко, уже не был способен на простые человеческие эмоции, превращая в черепки все прекрасное, к чему прикасался. Ей стало жалко и его, и себя, потому что, по сути, он был прав – они одинаковые. И видеть отражение своей жизни в этом прогнившем насквозь кривом зеркале было невыносимо.

Девушка наклонилась ниже и, проведя рукой по щеке, хрипло прошептала:

- Я лучше сдохну, чем останусь с тобой.

- Зачем ты это сказала? – улыбнулся Марат, дергая за пояс ее халата и оголяя ей грудь. – У меня опять встал!