Молодые и злые (СИ)

Все еще прижимая к себе пушистые гвоздики, девушка поспешила к выходу из зала, куда уже начали стекаться специалисты из ее группы. Проходя через холл, Кира почувствовала, как кто-то дотронулся сзади до ее локтя. Сомнений в том, кто это мог быть, у нее не было, и, оборачиваясь, она подумала, что лучше бы разбила голову об стол, вместо того, чтобы ляпнуть про этот чертов марафон.

- Кира, ты это сделала потому, что была под кайфом? – без предисловий прямо спросил Денис, напряженно вглядываясь ей в глаза.

- Черышев, блин, – вздохнула девушка, поджимая губы, без дополнительных вопросов понимая, что именно его тревожит. – Вот теперь-то не все ли равно?

- Просто скажи, – упрямо проговорил футболист, не сводя с нее испытующий взгляд.

- И что это изменит? – начала злиться от безысходности Кира, с каждой фразой все больше заводясь и повышая голос. – Может, тебе не понравилось? Или антураж был не подходящий? Желаешь, чтобы тебя ублажали на шелковых простынях и при свечах? Ты уж определись – тебе «шашечки» или ехать!

- Девушка, которую я люблю, не будет принимать наркотики, – никак не реагируя на ее эмоциональный всплеск, спокойно, но категорично сказал Черышев и приблизился к ней, пытаясь обнять.

– О, я рада за нее! – ехидно оскалив зубы, выпалила Громова и сделала шаг назад, уходя от его рук.

- Кира, ты что, не понимаешь, как это опасно? – не выдержал Денис, слегка повышая голос и резко прижимая ее к стене. – Ты разрушаешь свое здоровье, свою жизнь! От этого умирают!

- Да плевать тебе на мое здоровье! – окончательно взорвалась девушка, безуспешно пытаясь оттолкнуть его от себя и от бессилия стараясь побольнее ударить словами. – Ты бесишься из-за того, что не просек, что я на колесах! И еще потому, что думаешь, что на твоем месте мог оказаться любой.

- Это правда? Тебе было все равно с кем? – все еще крепко держа ее в руках, сквозь зубы процедил Черышев.

- Денис, это был экстази! Ты хоть что-нибудь об этом знаешь? – зло рассмеялась Громова ему в лицо. – Мне просто захотелось мужика, а ты подвернулся под руку! А ты что себе придумал? Сказку о вечной любви?

Денис вдруг как-то весь обмяк, с ужасом глядя в ее раскрасневшееся от гнева лицо и пугающую, больше похожую на оскал, улыбку. Кира воспользовалась его замешательством и вырвалась, с показательным отвращением отталкивая его от себя. Не говоря больше ни слова, Громова резко развернулась и, с силой втыкая острые шпильки черных лодочек в ни в чем не повинную напольную плитку, направилась к выходу, где ее уже ждал Вадим.

- Ты исчадье ада, Громио, – цокнул языком Климов, наблюдавший за сценой почти с самого начала и, открыв перед ней тяжелую дверь, осторожно поинтересовался. – Уточни, пожалуйста, это была спланированная акция или импровизация?

- Это был провал, – тихо сказала девушка, на ходу засовывая в рот незажженную сигарету и выходя на улицу.

Кира аккуратно поставила вазу с цветами на стол у окна и рукой распушила порядком подуставшие от жары лепестки гвоздик, которые она, не зная куда пристроить, весь день таскала за собой повсюду. Сквозь намытое до ощущения полного отсутствия стекло панорамного окна небольшой студии на верхнем ярусе «Самара Арены» отлично просматривалось футбольное поле, на котором уже проводили предматчевую разминку команды. Девушка автоматически выхватила взглядом из группы хаотично перемещающихся по полю футболистов знакомую фигурку испанского легионера, который с такого расстояния казался совсем маленьким и беззащитным.

- Так будет лучше для нас обоих, – еле слышно прошептала она.

- Что? – отозвался Климов, сидевший рядом на диване и с бешеной скоростью набиравший текст в телефоне.

Кира обернулась на друга и только молча покачала головой. Весь день она раздражалась на всех и вся и к вечеру уже порядком устала от самой себя. Она злилась на сотрудников за бестолковость и беспомощность, которая сегодня как-то ярко бросалась ей в глаза, на Олю – за испуганный вид и вечную растерянность во взгляде, на Вадима – за нескончаемый поток идей, большая часть которых были хорошими, но принадлежали не ей, на Дзюбу – за провокации, на которые она вечно велась, на Дениса – за наивность и требовательность одновременно, но больше всего – на саму себя.

Было очевидно, что все вышло из-под контроля. Кира уже сама не понимала, чего хочет, а каждое новое действие или принятое решение только запутывали ее еще больше. Девушка довольно четко осознавала, что начинает сама себе противоречить, и это был плохой признак. Она то отталкивала от себя Дениса, объясняя свое поведение исключительно заботой о его благе, то наоборот, сама тянулась к нему, повинуясь какому-то первобытному инстинкту. Кира сама не заметила, как втянулась в эту игру, хотя вовсе этого не планировала.