Иногда кажется, что они движутся по инерции, ими управляет автопилот, который ставит галочки в списке дел, но не позволяет делать выбор, рисковать и подвергать себя испытаниям, погружаться в жизнь – вместо того, чтобы наблюдать за ней со стороны.
В то время как робкие молодые взрослые не способны представить свое будущее и сформулировать свои желания, взрослые молодые, напротив, уже живут будущим: они устроились на определенном месте (работа, отношения, должность), по большому счету покинули родительский дом и наслаждаются если не полной, учитывая кризис текущей экономической модели, автономией, то достаточно большой. Если они подают голос, к ним прислушиваются. Они больше не могут сваливать все на патернализм[68], как делали в двадцать лет. Они первыми не стали бы прислушиваться, если б не считали себя частью проблемы. А когда винить некого, дело принимает еще более неприятный оборот.
Взрослые молодые устроились на определенном месте (работа, отношения, должность), покинули родительский дом и наслаждаются автономией. Если они подают голос, к ним прислушиваются. Но! Они еще не достигли и середины земного пути, а уже сломлены, недовольны, неудовлетворены. У них есть веские причины для этого.
Еще одна их особенность – они изо всех сил бегут вперед, чувствуя необходимость прилагать неимоверные усилия. У меня складывается впечатление, что они устали, разочарованы, обескуражены. Можно предположить, они думают, что не знают, как жить взрослой жизнью, считая, что проблема в них самих, а не в капризной природе жизни, которая больше заботится о себе, чем о тех, кто ее проживает. О том, какова твоя жизнь, лучше она или хуже, чем у других, можно судить лишь со стороны. Изнутри жизнь – просто жизнь, и она утомительна для всех.
Вместо этого у меня складывается впечатление, что взрослые молодые, чувствуя себя вымотанными, разочаровываются в жизни, словно она недостаточно вознаграждает их за поиск жизненного баланса. Из рассказов об их жизненном опыте я делаю вывод, что они измучены обязательствами, которые выполняют во имя неясно чего, если в награду им не достается удовольствий. Складывается впечатление, что в самую гедонистическую эпоху за всю историю человечества жить означает вновь и вновь сталкиваться со слезами, п
Они еще не достигли и середины земного пути, а уже сломлены, недовольны, неудовлетворены. У них есть веские причины для этого. Может показаться, что они хотят вернуться в двадцать с небольшим, когда будущее еще не наступило, все дороги перед тобой, и ты пока не упустил ни одной. Когда мать и отец все еще остаются родителями, ты боишься принимать решения, но на душе у тебя спокойно, потому что выбор есть и ты еще ничем не пожертвовал.
Приведу изумительную оговорку, которую однажды на сессии допустила Бенедетта:
– Я чувствую, что застряла. Не знаю, будет ли для меня правильным, как я хочу поступить…
Бенедетта хотела бы бросить работу, пойти в магистратуру, заставить мозги работать. Она квалифицированный инженер, но занимается покупкой авиабилетов для сотрудников – занятие, не имеющее ничего общего с тем, что значилось в договоре при приеме на работу. Еще она раздумывает, съехаться с партнером или уйти от него. Она уже два года в отношениях с Алессио. Они часто ссорятся, потому что Алессио боится летать, но отрицает это. И Бенедетте пришлось умерить желание увидеть мир. Алессио сопровождает ее только до аэропорта, а она колесит с друзьями или в одиночку, потому что не может делать этого с мужчиной, на которого бессмысленно тратит свои годы.