Молот Одина

– Буду иметь в виду, – кивнул бог войны.

Тем временем славяне вернулись к работе: женщины плели камышовые циновки, мужчины кромсали топорами толстую сухостоину на чурбаки. Увы, пилу тоже еще никто не изобрел. Хотя… Ручная пила вряд ли свершит переворот в лесозаготовке. Такая же долгая и нудная работа.

Обогнув работников, непобедимый Один вошел в дверь, остановился. Тяжело вздохнул.

Огромный сруб, примерно пятнадцать метров в длину и пять в ширину, внутри выглядел так же бедно, как снаружи. В центре – обложенный валунами большой очаг, в котором краснела россыпь тлеющих углей, вокруг – кипы сена, шкуры, циновки. Ближе к стенам стояли корзины и мешки, лежали какие-то узлы. Кровля из теса, наверху несколько волоконных окошек для дыма. Других окон в доме не имелось. Под самым коньком висели связки рыбы и пучки из полосок мяса. То ли коптились в постоянном дыму, то ли сушились. То ли просто хранились, пропитываясь острым ароматом.

– Охренеть! – почесал в затылке реконструктор. – Мне все это представлялось совсем иначе.

Судя по всему, сварожичи ночевали все вместе. Можно считать – в одной огромной общей постели. В принципе – разумно. С утеплением тут было не идеально, и потому в холодный сезон один дежурный мог поддерживать огонь всю ночь, пока остальные спали. Да и дров один костер на всех съедал намного меньше. Вот только о личной жизни при подобных обычаях оставалось забыть. Все, что происходило между славянами, свершалось у всех на виду.

– Одна большая дружная семья… – пробормотал себе под нос Викентий и вышел наружу. Прогулялся до сараев. Там, под навесами, тоже висела рыба, в несколько рядов, нанизанная на длинные веревки. Правда, здесь доходили до кондиции еще совсем сырые тушки, с некоторых даже капала вода. Славяне серьезно подошли к заготовке припасов на зиму. Еще под крышей стояли какие-то кули, бочки, лежали груды валежника, запасы сена.

Трудно поверить, что ради подобных «богатств» два народа затеяли войну…

Но это был чей-то дом, чья-то родина, плоды долгого труда. К тому же – Викентий вспомнил Сарвож и Москву – вряд ли в этом мире где бы то ни было простому работяге удавалось жить лучше. Железным топором и каменной мотыгой трудно добиться большего, нежели один очаг на всех и общие для всей деревни скромные припасы.

Великий Один вышел со двора, обогнул частокол, направился к лесу, пошел вдоль деревьев, свернул на какую-то тропу, ведущую в чащу. Тотчас послышалось угрожающее рычание – лесовики не желали пускать чужака в свои владения. Еще несколько шагов – на тропу впереди вышел волк и две росомахи.

– Удачи! – широко улыбнулся им бог войны.

Звери чуть разошлись – и кинулись одновременно с трех сторон. Взметнулись в прыжке – однако Одину показалось, что они двигались тягуче, как в замедленном кино. Он без особого труда перехватил росомаху за косматый загривок, швырнул в другую, волка же просто пнул, забросив в крону клена. Не спеша вытянул из петли на поясе топорик.

Росомахи злобно зарычали, но отступили. Один тоже отступил – делать в лесу ему было совершенно нечего. Убедился, что славян в чащу за дровами и по грибы не пускают, – и достаточно. Викентий отправился дальше, осматривая подступы к луговине. Увы, но, собирая валежник, хворост, вырубая тонкие деревца, сварожичи основательно вычистили сосновый бор, сделав его полупрозрачным и проходимым в любом месте и любом направлении. Надежды бога войны поставить ловушки на выходах из чащи растаяли как дым. Подходящий уголок нашелся только на самом краю поля, где выросла густая, совершенно непролазная лещина. Где-то там, под корнями, журчал ручеек, а дальше зеленел рогоз, намекая на топкую болотину.

– Ну хоть что-то, – кивнул Викентий и повернул к деревне.

Здесь стало заметно теснее и шумнее. Во дворе прибавилось мужчин, перед воротами лежали две здоровенные лесины, а рядом мальчишки снимали упряжь с четырех крупных лосей. Рядом крутились две молодые важенки и лосенок.

– Приветствую тебя, великий Один, в нашем Староселье, – поклонился богу войны мужичок с ломаным носом и клочковатой рыжей бородой. – Староста я здешний, Сиронюх люди прозывают. Богуслав сказывает, ты за нас сражаться пришел?

Викентий кивнул и спросил:

– Как собираешься отбиваться?

– Вот, стадо пригнал, – кивнул на животных староста. – Лесовики, сказывают, во первую голову лосей режут. Без них славянину как без рук. Опосля посевы травят, ловы портят, тропы лесные перекрывают. Без припасов деревню обложенную норовят оставить. Голод – не тетка. Коли закрома пусты, хочешь не хочешь, ан все едино к родичам уйдешь, дабы с голоду не пухнуть да от холода не околеть. Тут-то дом ворогу в целости и достается. Однако же, пока лоси здоровы, дрова завсегда заготовить можно. Ну а в тепле да с ловами справными до весны дотянуть нетрудно, даже без огорода и грибов с ягодами.

– Выходит, главное – это стадо?

– Потому и увел, – кивнул староста. – За тыном спрячем, дозоры выставим. Глядишь, и отобьем.