Молот Ведьм

— Знаешь её? — удивился Вангард.

— И я её знаю, — сказал Кеппель, вглядываясь в лицо потерявшей сознание девушки.

— Расскажете нам? — загоготал Йохан.

Он посмотрел на меня, и смех застрял у него в глотке.

— Каноник допрашивал её сестру, — объяснил я. — А как вы наверняка отдаёте себе отчёт, девушка была невиновной. Я видел её, ибо она пережила расследование. Вот только я уже не успел приказать её освободить. А даже если бы успел… — я пожал плечами.

— А она, — я показала движением подбородка на потерявшую сознание женщину, — верно думает, что смерть сестры — моя вина.

— Позову стражников, буркнул Вангард. — Пусть её арестуют.

— Нет, — решил я.

Я подошёл к корчмарю.

— Забери её отсюда и приведи в себя, — приказал я. — Пусть возвращается домой и пусть больше здесь не показывается. Но пусть никто не причинит ей вреда. Только — я взял его за подбородок и поднял его голову так, чтобы он посмотрел мне прямо в глаза, никто не должен знать о том, что тут произошло, понял? Держи рот на замке и прикажи это же парню. Так?

— Согласно воле вашей светлости, — пробормотал он испугано и склонился в глубоком поклоне.

***

Она сидела на кровати и плакала. Я видел, что разложила перед собой какие-то платья, платки, шали, ларчик со скромными украшениями. Вероятно эти вещи принадлежали её сестре, которую девушка теперь вспоминала и оплакивала.

Я встал за её спиной и коснулся плеча. Она хотела крикнуть, но я закрыл ей рот рукой.

— Тииихо, — сказал я ласковым тоном. — Я не хочу причинить тебе никакого вреда. Хочу только поговорить. Ты не будешь кричать, так?

Немного подумав, она потрясла головой, может ободрённая моим спокойным голосом, а может зная, что у неё нет другого выхода. Я отпустил её и сел на табурет, стоящий на пару шагов дальше, у стены.

— Инквизитор, — сказала она, глядя на меня с ненавистью во взгляде.

Вытерла слёзы со щёк.

— Меня тоже хотите убить? — Спросила она, откинув голову назад, будто думала, что я сейчас же перережу ножом её открытую шею. — Мало вам крови?

— Ты слышала, что происходит в Виттингене, Сильвия? О том, что я приказал отпустить большинство узников из темницы ратуши? Что никого уже не допрашивают?

— Моей сестре ты не помог!

— Послушай, что скажу. Можешь мне верить или нет, но я не виновен в смерти Эммы. — я поднял руку, ибо она хотела перебить меня. — Когда я приехал в Виттинген, её уже допрашивали. И когда я принял власть над расследованиями, не жила. Мне жаль.

— Вам жаль, — мрачно рассмеялась она. — Зачем вы пришли?

— Дать тебе кое-что…

— Ничего от вас не хочу!

— Ох, это захочешь несомненно. Дам тебе месть, Сильвия. Уничтожу человека, который обидел твою сестру. Который приказал насиловать её и пытать. Который жёг её тело открытым огнём и раздирал её клещами. Который насмехался над её муками. Но ты должна мне помочь богоугодном деле.

Она долго смотрела на меня глазами, полными слёз, и на её лице боролись страх с надеждой и неверием.

— Вы обманываете меня, — прошептала она. — Скажите, чего вы хотите на самом деле?

— Хочу каноника Тинтарелло, — сказал я, склонившись. — А ты мне его дашь.

— Как? — отозвалась она чуть погодя.

Я встал и потёр руки, ибо в комнате было холодно, а в остывшем очаге были разбросаны лишь холодные, почти полностью выгоревшие угли.

— Послезавтра к тебе придёт мой человек. Узнаешь его сразу, ибо у него безобразный шрам на лице. Но не пугайся, потому что он явиться, чтобы помочь тебе. Он проведёт тебя к палаткам на ярмарке, возле которых каноник появляется каждый день около полудня. И тогда твоим заданием будет только…

— … убить его, — прошептала она.

— Дитя моё… — Я снисходительно улыбнулся. — Убить его, я и сам могу. Не в этом будет твоё задание. Просто налети на него, как бы в спешке или от невнимательности, улыбнись и мило попроси прощения. И дай событиям идти своим ходом.

— Не понимаю.

— Насколько я знаю каноника, он пошлёт кого-нибудь за тобой и предложит тебе встретиться. А ты любезно примешь предложение. Договоришься с ним на этот же день после захода солнца, в саду при храме Меча Христова. А точнее в розовой беседке.

— Хорошо, — сказала она после долгого молчания. — Сделаю, как вы желаете. Но ответьте мне на один вопрос…

Я кивнул головой.

— Что вы с ним сделаете?

— Устрою так, что он пожалеет о каждой минуте того малого времени, что ему останется, — ответил я и улыбнулся ей.

И похоже именно эта улыбка убедила её, что я говорю правду.

— Она была такой милой, — сказала она, глядя куда-то над моей головой. — Почему это должно было с ней случиться?

— Если, как говоришь, была хорошей женщиной, то её судьба лучше нашей, — сказал я. — Ибо мы должны страдать в этой несчастливой юдоли печали, а она уже радуется у небесного престола Господа и поёт «Осанну» вместе с Ангелами.

Теперь она посмотрела на меня. Пустыми глазами, без выражения.

— Вы на самом деле в это верите?