Молот ведьм

– Твой долг ко мне опасно вырос, – сказал он шутливым тоном, но я прекрасно понимал, что рано или поздно Марий фон Бохенвальд выставит мне счет.

И тогда мы услышали шум и конское ржание. Кони мертвых стражников, что стояли здесь же, заржали в ответ. В кругу света появились священник Ансельмо и двое его солдат. Быстрым взглядом он окинул поляну и крикнул: «К оружию!»

Но прежде чем его люди соскочили с седел, прошелестели стрелы – и оба они свалились на землю с древками, торчащими из груди. Оба умерли так быстро, что не успели и охнуть.

Марий медленно встал и подошел к ошалевшему священнику.

– Спешитесь-ка, – приказал спокойно.

Ансельм, бледный, будто смерть, соскочил на землю. Фон Бохенвальд вытащил из-за пазухи некую бумагу и ткнул ему под нос.

– Читайте, – сказал он. – Вы ведь знаете, кто я такой.

Священник приблизился к огню, чтобы лучше видеть, и пробежался взглядом по тексту. Даже в розоватом свете пламени я отметил, что его лицо еще сильней побледнело (хотя миг назад сие казалась мне невозможным).

Он старательно сложил бумагу и, склонив голову, вернул Мариусу. Я видел, как дрожат его руки.

– И какое у вас ко мне поручение? – спросил слабым голосом.

– Покажите-ка мне ваши приказы.

Священник полез за пазуху и вытащил сложенный вчетверо листок.

– И это все? – спросил Мариус.

Потом усмехнулся, порвал документ и клочки швырнул в огонь. Смотрел, как пламя лижет листок, как пергамент темнеет и корчится в огне. Смотрел на это столь долго, пока все не превратилось в пепел.

– Возвращайся в Виттинген, отче, – приказал равнодушно. – Там передашь себя в ведение местного отделения Инквизиториума.

Ансельм громко сглотнул, казалось, что хотел бы что-то сказать, но лишь низко склонился, отвернулся и взобрался на лошадь. Через миг пропал во тьме.

– И ты смог порвать документы из Апостольской Столицы? – спросил я столь тихо, что едва слышал себя сам. – Приказы самого Святейшего Папы?

– Святейшего Папы? – переспросил он. – Какого из них?

Я глянул на него, задумавшись, в себе ли он. Впрочем, некоторые сомнения у меня были и во время прошлой нашей встречи. Каковые сомнения я, понятное дело, никогда не выражал, поскольку, милые мои, опасно сомневаться вслух в человеке, который обладает властью над вашей судьбой.

– Его Святейшество Павел XIII погиб от несчастного случая во время охоты, – грустно пояснил Мариус. – Боже, упокой его душу.

Я машинально перекрестился.

– И большинство его декретов были тотчас отменены наследником Святейшего Отца на троне Христовой Столицы, нашим новым папой, Его Святейшеством Павлом XIV. Храни его Боже.

Я снова перекрестился, в голове было пусто.

– И когда это случилось? – спросил я слабым голосом.

– Святейший Отец Павел XIII погиб неделю тому, а вчера конклав сумел выбрать наследника…

– Вчера, – прервал я его. – И тебе известно, что вчера произошло в Апостольской Столице? Это какая-то… шутка, Марий?

Я знал, что курьер, использующий подменных коней, добирается от Хеза до Апостольской Столицы где-то за две недели. И то – лишь если не случится ничего непредвиденного, а погода будет хорошей. Так откуда бы Марию фон Бохенвальду знать, что произошло при папском дворе?

Ответ был тревожно прост. Он, должно быть, предупрежден Ангелами, для которых пространство и время не имели ни малейшего значения. А кому же тогда подвластен, – подумалось мне, – внутренний круг Инквизиториума? Наверняка не Его Преосвященству епископу Хез-хезрона, как прочие инквизиторы.

До сего мига я полагал, что внутренним кругом управляет папа. Но теперь мне в голову пришла мысль, что им руководят (тем или иным способом) сами Ангелы, отдавая приказы людям вроде Мария! И мог ли таким приказом быть несчастный случай на охоте? Убийство человека, который стал подумывать над тем, чтобы заместить собой Святой Официум?

– Ты хотел о чем-то спросить, Мордимер? – ласково поинтересовался фон Бохенвальд.

– Нет, – ответил я быстро. – Но я крайне благодарен, что ты дал мне такой шанс, Марий.

Он смотрел на меня и понимающе ухмылялся. Положил мне руку на плечо.

– Но я все же отвечу на твой вопрос, дружище, несмотря на то что ты его не задал. А знаешь почему?

Я покачал головой.

– Потому что в твоем сердце, как и в моем, горит жар истинной веры, Мордимер. А именно он позволяет нам делать то, что в ином случае было бы запретным.

Марий усмехнулся и легонько – почти ласково – похлопал меня по щеке. Потом отвернулся и медленно пошел к людям, которые ждали его возле лошадей.