Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

О механике и арифметике завоевания большинства Бухарин расскажет Каменеву. В ЦК правые рассчитывали на 30 голосов (общая численность ЦК - 71 человек) и предполагали, что столько же будет у Сталина при нейтралитете остальных. В Оргбюро правые, учитывая позиции москвичей и профсоюзников, имели даже большинство. В Секретариате ЦК у них было авторитетное меньшинство - двое (Угланов и Александр Смирнов) против троих (Сталин, Молотов, Косиор). Что же касается Политбюро, то к голосам Бухарина, Рыкова и Томского, по расчетам правых, должны были присоединиться обещавшие им поддержку Калинин и Ворошилов; предполагалось, что Куйбышев и Рудзутак займут нейтральную позицию или проявят нерешительность. После этого им не составило бы большого труда разобраться с оставшимися - Сталиным и Молотовым. Главной целью было смещение генсека, о чем правые будут говорить не только в кулуарах, но и заявят публично. Было не все ясно относительно преемника. Коэн приходил к выводу: «Очевидно, на эту должность претендовал Томский, хотя, по логике вещей, кандидатом на нее мог быть и Угланов, активно добивавшийся смещения Сталина»⁶⁵⁸.

Первым локальным сражением, как считал Молотов, стала полемика вокруг письма замнаркома финансов Моисея Фрумкина, направленного 15 июня в ПБ: экономическое положение страны сильно ухудшилось из-за зимней хлебозаготовительной кампании и зажима середняка. Авторами этой ошибки объявлялись члены сталинской команды, прежде всего Молотов. Здесь Фрумкин и привел его слова о середняках, якобы произнесенные на Урале. Замнаркома предлагал вернуться к решениям XIV и XV съездов, признать кулацкие хозяйства полезными еще на ряд лет, «не вести расширения колхозов в ударном и сверхударном порядке»⁶⁵⁹. Хотя нет свидетельств, что Фрумкин действовал с ведома Бухарина или Рыкова, у команды генсека не было ни тени сомнения, что это так. Молотов смеялся над самим предположением, что один из «коренников» бухаринской группировки мог пойти на столь ответственный и рискованный шаг по собственной инициативе.

Правые же, даже если они письмо не санкционировали, увидели в нем способ поставить перед Политбюро общий вопрос - о правильности реализуемой стратегии. Они предложили Сталину (и он с этим согласился) выработать на ПБ коллективный ответ Фрумкину. Однако генсек предпочел не пускать дело на самотек и подготовил проект ответа самостоятельно. В нем говорилось, что, следуя советам Фрумкина, невозможно было ликвидировать дефицит в 128 миллионов пудов хлеба до весеннего сева, в результате чего «мы имели бы теперь голод среди рабочих, голод в промышленных центрах, срыв нашего строительства, голод в Красной Армии». Да, извращения в хлебозаготовках надо искоренять, а с кулаками бороться экономическими методами. Однако «обвинять в этих извращениях т. Молотова или т. Кубяка, как делает это Фрумкин, и утверждать, что партия не ведет борьбы с подобными извращениями, - значит допускать величайшую несправедливость и впадать в непозволительную запальчивость»⁶⁶⁰.

Маневр Сталина вызвал раздраженную реакцию правых. В итоге опросом ПБ 25 июня было принято нечто похожее на «порицание» генсека, ответ которого был признан «правильным, но неполным»⁶⁶¹. Но в тот же день с осуждением письма Фрумкина выступил Молотов, которого никакие обещания не связывали. Он заявил, что «паника перед трудностями и потеря способности объективной оценки положения - плохие помощники в деле преодоления неизбежных затруднений на пути крепнущего пролетарского государства... Странные “цитаты” потребовались т. Фрумкину, однако не просто для нападок на меня, а явно для того, чтобы атаковать линию ЦК»⁶⁶².

При обсуждении проекта резолюции июльского пленума по хлебозаготовкам Бухарин зачитал 20 страниц текста и предложил на слух принять их в качестве решения. Тезисы критикуют, Молотов даже демонстративно хлопает дверью. Создается комиссия по их доработке, где большинство у сталинцев. Предложения Бухарина и Рыкова включаются в проект решения пленума. В итоге на пленум, где планируется решительный бой против сталинской группировки, правые идут без платформы. Всё, за что они хотели бороться, уже записано в проекте решения. Отсюда столь странное течение июльского пленума. В разгар, безусловно, острого внутрипартийного кризиса главные фигуры ограничились крайне расплывчатыми формулировками.

- В чрезвычайных мерах были свои плюсы и свои минусы, -говорил на пленуме Рыков. - Если бы их не применяли, мы имели бы еще худшее положение, потому что невыдача хлеба в рабочих центрах, ясное дело, вызвала бы еще большее осложнение в виде общего кризиса... Что плюсы чрезвычайных мер перевешивают минусы - это несомненно, но это не значит, что нельзя говорить об этих минусах...⁶⁶³

Пикировка Бухарина с Молотовым была хотя и симптоматичной, но мимолетной:

- Наша главная решающая задача - как вести наступление на кулака такими методами и так, чтобы от этого середняк не пострадал, - уверял Бухарин.