Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

сессию только что избранного Верховного Совета СССР. Бурно встреченный собравшимися, он сначала предложил поправки в недавно принятую Конституцию. Она фиксировала структуру правительства, которая постоянно менялась, а это требовало парламентского утверждения. Молотов предложил «иметь в составе Совета народных комиссаров руководителей 26 наркоматов, комитетов и постоянных комиссий, включая Госплан и Комиссию советского контроля», обосновал решения о выделении из Наркомтяжпрома отдельных наркоматов оборонной промышленности и машиностроения, создании Наркомата Военно-морского флота, Наркомата заготовок, о придании самостоятельности Госбанку с подчинением его непосредственно Совнаркому. Весьма недвусмысленной была внесенная Молотовым поправка, дополнявшая Конституцию правом «Президиума Верховного Совета решать вопрос о введении военного положения там, где это будет нужно», намекнув на необходимость «предвидеть кое-что насчет возможных осложнений»¹³⁶⁰. Ситуация могла обернуться в любой момент таким образом, что всех депутатов Верховного Совета и собрать не успеешь.

На заседании 19 января Молотов представил на утверждение Верховного Совета новый состав Совнаркома. У него стало три освобожденных от наркомовских постов заместителя -Чубарь, Косиор и Микоян. Госплан возглавил Вознесенский, Наркоминдел - Литвинов. Бурными и продолжительными аплодисментами встретили назначение Ворошилова на Наркомат обороны и Кагановича - на Наркомат тяжелой промышленности, просто продолжительными - Ежова на НКВД. Имена большинства других наркомов мало что говорили собравшимся. Но вскоре СНК вновь понесет потери - после завершающего в цепи показательных процессов в отношении высших руководителей.

В марте по делу правотроцкистского блока главными фигурантами выступали Бухарин, Рыков, Ягода, Крестинский, Раковский, обвиненные в том, что поставили своей целью «свержение в СССР существующего социалистического общественного и государственного строя»¹³⁶¹. Врачи Левин, Казаков, секретари М. Горького Крючков и Буланов обвинялись в причастности к терактам - через отравление и неправильное лечение Менжинского, Куйбышева и Горького. Американский посол Дэвис писал 1 апреля: «Мнение как дипломатического корпуса, так и журналистов, присутствовавших на суде, в настоящее время практически пришло к общему заключению, что хотя многое из того, что было показано, было неверным и много приписанных преступлений не было доказано, однако было установлено вне всякого сомнения, что в самом правительстве существовала сильная группа людей, которая в течение последних пяти или шести лет позволила себе перейти с позиции легальной оппозиции или дала себя поставить к позиции незаконной, изменнической деятельности... Совершенно ясно, что Кремль думал последней весной, что налицо была реальная необходимость для защиты самого себя как против дворцовой революции, так и против деятельности иностранных врагов внутри СССР. Сталин и его сотрудники были действительно встревожены и действовали с большой силой и скоростью»¹³⁶².

В апреле был арестован Эйхе, хотя формально его даже не выводили из состава кандидатов в члены Политбюро. Косиор был арестован и расстрелян тоже без формального выведения из состава ПБ. Затем настала очередь Чубаря. «На него показал арестованный Антипов, тоже мой зам, - пояснял Молотов. -.. .Сталин не мог на Чубаря положиться, никто из нас не мог»¹³⁶³. Чубаря назначат начальником строительства целлюлозного комбината в Соликамске, где его вскоре арестуют и расстреляют¹³⁶⁴. Эйхе, Косиор и Чубарь были последними представителями высшего руководства страны, чьи имена фигурировали на показательных процессах¹³⁶⁵. В апреле за хроническое невыполнение плановых заданий арестовали наркомов путей сообщения Бакулина и водного транспорта Пахомова. Летом арестовали наркома заготовок Попова, машиностроения - Бруски-на, пищевой промышленности - Гилинского, наркома связи Бермана, торговли - Смирнова, здравоохранения - Болдырева, легкой промышленности - Шестакова. От утвержденного в январе СНК мало что осталось. И это был уже не тот Совнарком, что в первой половине 1930-х годов. Молотов остался без сильной команды единомышленников, не говоря уже о друзьях, таких, каким был Куйбышев. «Новые зампреды Совнаркома -Булганин, Каганович, Вознесенский, Микоян - были верными соратниками Сталина, - говорил Смиртюков. - И я точно знаю, что люди из аппарата Кагановича следили за каждым шагом Молотова и его помощников. Те, правда, вскоре начали отвечать им тем же»¹³⁶⁶.