Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

Именно Ленин ввел регулярную практику проведения предварительных совещаний перед заседаниями Политбюро без Троцкого. Молотов рассказывал: «Троцкий выступает с речами: “Ничего не выходит!” Я удивлялся, как Ленин выдерживал это? Ленин же видел насквозь Троцкого. Тогда Ленин решил: “Давайте поедем к Зиновьеву сговариваться, как быть?” Мы трое -Ленин, Каменев и я, два члена Политбюро и я вот, кандидат, по-

ехали к Зиновьеву. Он был на Морозовской даче под Москвой, немного не здоров»³²⁰. Традицию предварительных совещаний большинства членов ПБ с целью нейтрализации меньшинства затем в полной мере на вооружение возьмет Сталин.

Частое общение и совместные политические сражения сделали Молотова прилежным учеником ленинской школы и стали основой возникновения неплохих личных отношений с вождем. «В связи с подготовкой дел в Политбюро мне повседневно приходилось либо встречаться с В. И., либо чаще беседовать по телефону, обмениваться столь привычными в его текущей работе короткими записочками, выполнять его поручения, подготовлять материалы. Иногда это выходило за обычные рамки»³²¹. После работы он мог пригласить Молотова к себе в рабочий кабинет или квартиру на чай со смородиновым вареньем. Кабинет был незамысловат: большой письменный стол, несколько карт на стенах, большая зеленая пальма, занимавшая чуть ли не треть помещения, два книжных шкафа, два-три жестких стула и кожаное кресло, куда усаживался посетитель. Под письменным столом, обеспечивая тепло для ног, лежала огромная шкура белого медведя. Молотов заведет у себя дома такую же.

Воспоминания об одном визите к Ленину, в мае - начале июня 1921 года, Молотов через сорок с лишним лет положит на бумагу: «В беседе мной были поставлены три вопроса: а) о необходимости дополнительных, более решительных мер для ликвидации “антоновщины” (кулацкого мятежа) в Тамбовской губернии; б) о необходимости замены секретаря тульского губкома Меерзона, который демагогически заигрывал с тульскими рабочими (детали не помню); в) о неорганизованности в тогдашней работе секретаря ЦК т. Ем. Ярославского, который в результате приема многочисленных посетителей засыпал работу Секретариата ЦК рассмотрением многочисленных мелких вопросов и просьб, что не дало возможности заниматься секретарям ЦК более крупными вопросами.

Как мне помнится, мои вопросы были внимательно выслушаны Лениным, и по ним были приняты меры. В этой беседе Ленин поделился со мной своими мыслями о положении дел в стране. Ленин с большой прямотой говорил тогда об исключительно тяжелом положении в стране (как “карточный домик”)... Меня тогда удивил сам характер нашей беседы. В. И. говорил со мной с какой-то чудесной теплой прямотой, хотя и без сентиментальности... Я много раз думал о неоднократном указании В. И., что я должен в Секретариате ЦК заниматься именно политической работой, и всегда придавал этим словам

Ленина большое значение, будучи благодарен ему за выраженное ко мне политическое доверие, а вместе с тем, и за выраженное этими словами доверие к моим способностям и во всяком случае - за стремление В. И. поднять мою работу на более высокий уровень. Вместе с тем, я чувствовал, что в этих словах была своего рода критика моих недостатков, привычек. С этого времени я особенно стал заботиться о том, чтобы моя работа, действительно, была главным образом политической»³²².

...Из Кремля, через Троицкую и Кутафью башни, рано утром пешком и без охраны Молотов отправлялся в штаб-квартиру партии - в ее Центральный комитет. Он тогда помещался на Воздвиженке, 5, - в четырехэтажном здании XVIII века классического стиля, которое благополучно дожило до наших дней и хорошо известно москвичам как Музей архитектуры им. Щусева. Вся работа Секретариата и Оргбюро - секретная, Политбюро - совершенно секретная. Штат - минимальный. Начало работы в 8 утра, еда на месте - кое-как, конец рабочего дня - в час ночи. Личный секретариат Молотова первоначально состоял из четырех человек. Первый помощник - коллега по питерскому СНХ и отличившийся на «Красной Звезде» Васильевский. Второй - Герман Тихомирнов, младший брат покойного Виктора. Они на правах старых знакомых с Молотовым на «ты», чего нельзя сказать о двух других - Бородаевском и Белове. Вскоре появится и еще один помощник - Борис Бажанов, который из команды Молотова переместится в секретариат Сталина, а затем через Иран сбежит за границу, где к концу жизни опубликует мемуары. Бажанов выполнял функции руководителя технического секретариата Оргбюро. О стиле Молотова как руководителя Бажанов напишет: «Это очень добросовестный, не блестящий, но чрезвычайно работоспособный бюрократ. Он спокоен, выдержан. Ко мне он был всегда крайне благожелателен и любезен и в личных отношениях со мной очень мил. Да и со всеми, кто к нему приближается, он корректен, человек вполне приемлемый, никакой грубости, никакой заносчивости, никакой кровожадности, никакого стремления кого-нибудь унизить или раздавить»³²³.