Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

- У, буржуи проклятые! - прозвучало вслед.

Генсек ЦК ВКП(б) и его первый заместитель засмеялись.

- Вот и пойми после этого наш народ! Мало дашь - плохо, много дашь - тоже плохо, - произнес Сталин. Молотов с ним спорить не стал.

После смерти Ленина работы прибавилось. Сталин вечерами писал статьи об основах учения почившего вождя, которые войдут в его канонические «Вопросы ленинизма». Отдать вопросы теории на откуп другим руководителям партии означало заранее смириться с ролью второго плана в борьбе за лидерство. Молотову добавился «ленинский призыв», который девятым валом обрушился на партию после взрыва эмоций, порожденного кончиной Ленина. Люди десятками тысяч записывались в коммунисты. «Если нужен был ответ оппозиционерам на их нападки за оторванность партии от рабочего класса, если нужно было опровергнуть обвинение партии в том, что она опутана “секретарским бюрократизмом”, якобы стоящим на пути ее здорового развития, то этот ответ дан с исключительной наглядностью и убедительностью Ленинским призывом»⁴²⁶.

Наследники не были изобретателями культа личности, переименования городов и заводов. Это была давняя традиция российских руководителей - строить города имени себя (вспомним Санкт-Петербург или Екатеринбург), против которой не возражал и сам Ленин. Еще в 1919 году в столице появились

Ленинская слобода, Ульяновская улица, застава Ильича. Поэтому никто не удивился, когда появился Ленинград, институт Ленина с архивом и музеем в здании бывшей Московской думы и т. д. Но и сподвижники не должны быть забытыми: одновременно с Ленинградом возникали Зиновьев, Каменев, Троцк, Сталино, Сталинград.

Никто в партийной верхушке первоначально не замахивался на то, чтобы полностью заменить вождя, но подспудная борьба за первенство началась моментально. В литературе преобладает мнение, что она была беспринципной: идеология была лишь средством борьбы за власть, «различия во взглядах... носили второстепенный характер, их можно было достаточно легко привести к “общему знаменателю”»⁴²⁷. Я вынес твердое убеждение, что для Молотова, как и для всей ленинской когорты революционеров, готовых во имя идеи идти в тюрьмы и ссылки, их взгляды, мягко говоря, играли большую роль. Как замечал английский философ и разведчик Исайя Берлин, родившийся в России и работавший в СССР, «каковы бы ни были личные просчеты Троцкого и Зиновьева, Бухарина и Молотова, чекистов или даже самого Сталина, нет никаких оснований сомневаться в искренности и глубине их убеждений»⁴²⁸.

В партии после смерти Ленина наметилось как минимум четыре основных идеологических течения - троцкисты, зино-вьевцы, сталинцы, бухаринцы. «Тройку» по-прежнему сплачивало одно общее желание: не допустить к власти четвертого -Троцкого. Из числа его сторонников наибольшим авторитетом пользовались Муралов, член коллегии Наркфина Преображенский, заместители председателя ВСНХ Пятаков и Смилга, Ра-дек, замнаркома путей сообщения Серебряков, нарком почт и телеграфов Иван Смирнов. Троцкисты по-прежнему стояли на крайних левых позициях, доказывая, что с нэпом давно пора кончать и приступать к введению планового хозяйства и индустриализации, запускать механизм перманентной пролетарской революции. Их ударным лозунгом оставался призыв к борьбе с бюрократическим перерождением партии и засильем партаппарата. «Я не преувеличу, если скажу, что значительная доля творчества Сталина и его помощника Молотова была направлена на организацию вокруг меня прямого саботажа⁴²⁹, -продолжит жаловаться Троцкий.

По набору формальных полномочий оставлял позади себя других претендентов на лидерство Каменев, который открыто о своих претензиях на первенство не заявлял. Чего нельзя было сказать о Зиновьеве. Многие видели в нем естественного преемника Ленина, в том числе Крупская, считавшаяся хранитель-

ницей его заветов. Впрочем, как вспоминал Молотов, фактор Надежды Константиновны компенсировался тем, что Мария Ильинична Ульянова откровенно симпатизировала Бухарину, а Анна Ильинична - скорее Сталину. Из участников группы Зиновьева - Каменева следовало бы отметить Сокольникова -члена ЦК и наркома финансов, Залуцкого - секретаря Соверо-Западного бюро ЦК и Ленинградского губкома, Григория Евдокимова - заместителя председателя Ленинградского совета, Михаила Лашевича - председателя Сибирского ревкома и командующего Сибирским военным округом, Якова Цейтлина -секретаря ЦК комсомола и др. Идейно эта группировка размещалась правее троцкистов, но явно левее двух других. Как и Троцкий, она видела в нэпе опасность перерождения советской власти и уступок капиталистическому строю, но при этом не считала, что с нэпманами и кулаками уже пора кончать. В отличие от Троцкого зиновьевцы полагали, что условия для революционных действий за рубежом ухудшаются из-за вступления в «полосу замедленного развития мировой революции»⁴³⁰.