"Молва"

дороги. А потом «заболел», отстал от батальона и

оказался в Одессе. Надеялся отсидеться, затеряться в

неразберихе военного времени, но не вышло. Однажды

встретил знакомого из облторготдела, а тот сосватал

его на должность управляющего главпарфюмера.

Нелепая была работа по военному времени, но что было

делать? Все чем-нибудь занимались: одни рыли окопы,

другие в этих окопах воевали. Он тоже не бил баклуши.

Ну, а потом его вызвали в отдел кадров и «как

бывшему чекисту» предложили пойти на подпольную

работу — в анкете же черным по белому было написано,

что он когда-то работал в НКВД!.. Отказаться он не

мог — лишился бы сразу всего на свете. Как

руководитель филиала партизанского отряда Бадаева он

сделал немного, так немного, что новая власть могла бы

отнестись к нему снисходительно, тем более что он

чистосердечно расскажет и о себе и об отряде... Впрочем,

вся его деятельность в основном сводилась к тому, что

он приказывал соблюдать конспирацию и отговаривал

бойцов-подпольщиков от проведения крупных

диверсий. Вот и Якову Гордиенко недавно он помешал

взорвать Дом офицеров на улице 10-летия Красной Армии.

За диверсии, которые были совершены бадаевцами и

группой Гордиенко, он не в ответе. Бадаев сам по себе,

а Гордиенко подчинялся больше Бадаеву, чем ему,

Федоровичу... Единственный грех на его совести —

убийство Садового. Почему он это сделал? Боялся

разоблачения, боялся...

—- Сюда, пожалуйста, — прервал его размышления

Дпумеш.

100

Как от удара, Федорович содрогнулся, побледнел:

«работник примарии» вводил его в сигуранцу...

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ МОСКВЫ

«...На некоторое время прекратите связь со своими

людьми, работающими в городе. Ваше сообщение о том,

что для блокады одесских катакомб сосредоточено

16-тысячное войско, подтверождается. Учтите, что за

входами в катакомбы, кроме открытого наблюдения,

установлена тайная слежка полевой жандармерии

противника. Примите все меры к сохранению себя и своего

подполья, реже выходите в эфир».

Эту радиограмму Владимир Александрович не

получил. Радист в катакомбах принял ее спустя

несколько часов после того, как вместе со связной Тамарой

Межигурской капитан Бадаев ушел в город на встречу

со «Стариком».

ОТВЕТ ЦЕНТРУ

«...Последний срок возвращения был назначен на

вечер десятого февраля. В этот день «Кир» * и его

связная не вернулись.

Чтобы выяснить причины задержки, послали в город

вторую связную — Тамару Шестакову. Дали указание —

при любой обстановке в городе возвратиться в тот же

день в катакомбы. Связная не вернулась. Ее нет до

сих пор...»

Оказалось, что есть вещи более страшные, чем

газовая атака, — предательство. Именно об этом и

свидетельствуют строчки из архивных документов.

«Гордиенко готовился к выполнению большого и

трудного задания по взрыву дома, где находилась

комендатура. Но в результате предательства Бойко-Фе-

доровича юный герой был схвачен ночью во время сна

палачами сигуранцы. Вместе с Яшей был схвачен и его

бесстрашный командир и чекистский учитель Владимир

Александрович Молодцов-Бадаев. Арестовала

сигуранца и Яшиных друзей по группе...

Чтобы Молодцов не ушел от ищеек сигуранцы,

предатель запер черный ход на лестницу-штопор, наглухо

забаррикадировал дверь на чердаке дома. Так

знаменитая конспиративная квартира в доме на Нежин-

* Подпольная кличка В. А. Молодцова-Бадаева (прим. авт.).

101

ской, 75 стала западней для командира и его боевых

друзей — Яши, Гордиенко-старшего, Тамары Межи-

гурской...»

ОЧНАЯ СТАВКА

(Из трофейных следственных документов)

«Яков Гордиенко. Украинец. Год рождения —

1926-й. Проживает на улице Нежинской, в доме № 75.

Волосы и брови каштановые. Глаза карие. Лицо

овальное... Характерные черты: бесстрашный...

Проведена очная ставка государственного

преступника Якова Гордиенко с Бойко-Федоровичем.

Следователь * к Гордиенко:

— Ты знаешь этого человека?

Гордиенко:

— Пет.

Следователь к Бойко-Федоровичу:

— А вы?

Бойко-Федорович:

— Это мой связной... командир молодежной группы...

Бойко-Федорович к Гордиенко:

— Яша, брось запираться. Наша карта бита.

Лучший выход из положения — быть правдивым. Не

упрямься, расскажи о засекреченных входах в

катакомбы, о том, где Молодцов прячет рацию.

Гордиенко:

— Жаль, иуда, что у меня нет шпаера... Вспомни,

как ты ползал передо мною на коленях...

Следователь к Бойко-Федоровичу:

— Расскажите о случае, о котором упоминает ваш

связной.

Бойко-Федорович:

— Однажды Яков пришел ко мне и сказал: «Я

начал минировать Дом офицеров на улице 10-летия

Красной Армии» Я приказал ему отложить операцию. Даже

подчеркнул, что это распоряжение Молодцова.

Мальчишка мне не поверил. Он выхватил браунинг и

направил его на меня. «Врешь! — крикнул он с яростью. —

Я только что от Молодцова. Дядя Володя требует дел,

а ты отсиживаешься, как крот». Тут я стал просить

* Харитон.

102

Якова не делать безрассудного шага, убеждал

всячески, что пользы эта операция в данный момент не

принесет...

Гордиенко:

— Ах, вот что! Ты продался и боялся, как бы за

взрыв тебе не снесли голову, шкуру свою спасал...

Следователь к Гордиенко:

— Значит, ты подтверждаешь, что готовил

диверсию?

Гордиенко:

— Я ничего не подтверждаю.

Следователь:

— Помнится мне, когда мы с тобой познакомились,