Момент истины

Сидящие за столом от таких слов министра удивились ещё больше и, немного повращав головами в разные стороны, с ещё большим интересом продолжили слушать докладчика: — Итак, — оперев на стол кулаки, продолжил Устинов, — как вам всем хорошо известно, страны Запада спят и видят крах нашей Родины. По проверенным данным, против нашей страны ведётся не просто подрывная деятельность, а самая настоящая война нового типа, которая получила название — гибридная война.В течении пятнадцати минут под хмурые взгляды и мрачные физиономии присутствующих маршал описал каких успехов Запад уже добился на поприще идеологического разложения советских граждан. В своём докладе докладчик всячески избегал острых углов и разумеется не обвинял своё министерство, которое на самом деле вновь проморгало врага. Да, на этот раз врага проморгали не явного, а скрытого, но от этого, не менее, а быть может и более, опасного и хитрого, нежели враг, которого встречаешь лицом к лицу. Иногда министра заносило, и он спрашивал открыто со всей рабоче-крестьянской прямолинейностью: — Товарищи, скажите мне честно, но неужели мы не можем настроить заводов по производству этих вонючих жвачек и джинс? Ведь это же не ракетный завод строить в конце концов! — однако при этом крике души он, разумеется, не упоминал собравшимся товарищам, что заводов этих нет в том числе и потому, что на его министерство тратится львиная часть бюджета страны. Но таковы были реалии того времени, ибо гонка вооружения затеянная американцами не переставала высасывать все соки из экономики СССР. Поэтому на самом деле особых вариантов не было. Во главе государства стояли не глупые люди, ибо глупые до вершин власти попросту не доберутся, и люди эти отчётливо понимали, что необходимо отвечать на современные вызовы западной военщины и что если не кормить свою армию, то придётся кормить чужую. Следовательно, никто не роптал и, услышав о новом витке холодной войны, они не запаниковали, а, внимательно вслушиваясь в слова министра, делали свои выводы.

— Вот собственно, чем всем нам грозит то, что происходит как будто бы довольно далеко от нас, — тем временем продолжал министр обороны. — Поэтому, глубоко проанализировав обстановку, нашими аналитиками был разработан план ответных мероприятий. Мы решили бить противника на его же поле. Нашими специалистами, при помощи лучших военных музыкантов, работающих в хоре имени Александрова, кроме этой большой пластинки, были записаны две малые. На них мы записали песни в разных музыкальных жанрах, которые на Западе называются стилями. Могу сказать сразу — операция прошла более чем успешно. Вся партия пластинок была распродана за три дня. А партия, нужно сказать, была довольно внушительная.— И сколько их было? — поинтересовался Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин.— Общее число трёх пластинок было в первом издании около 350 000 штук.— Неужели все распродали? — удивился Щербицкий.— Вчера мне доложили, что тираж продан почти полностью. Но точные цифры разумеется можно запросить у министерства финансов. Алексей Николаевич может проверить это. Но самое интересное состоит в том, товарищи, что, как мне доложили, пластинки пользуются бешенной популярностью у спекулянтов, которые просят за них намного дороже. Например, за пластинку с военными песнями, которую мы только, что прослушали, просят двадцать пять рублей, при отпускной цене в 2 рубля 50 копеек.

— Ничего себе. Во зверюги-то! Совсем, гхм, обнаглели, — возмутился Щербицкий, посмотрев по очереди на Андропова и на Щёлокова, которые на этот взгляд не обратили никакого внимания.

— За «Патамушку», — тем временем продолжал Устинов, — где, прошу заметить, записано всего две песни, так вот, за неё спекулянты просят тоже 25 рублей, а там вообще отпускная цена пластинки — 70 копеек. Ну а за пластинку с двумя песнями «Москва» и, — он опустил голову и покашлял, — «Дядя Лёня, мы с тобой», — вновь кашлянул, — спекулянты просят ни много ни мало, а зелёненькую — а это товарищи пятьдесят рублей. Вот так вот.— А какой тираж был этой пластинки? — вновь заинтересовался финансовым аспектом Председатель Совета министров СССР.— Сначала семьдесят и потом тридцать тысяч. Одним словом общий тираж составил 100 000 штук, при цене всё те же 70 копеек за штуку.— Так может поднять цену, если эти песни так пользуются спросом? — проявил коммерческую жилку Первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Васильевич Гришин.— Зачем с наших, прямо скажем, не богатых людей лишние деньги забирать?! Лучше уж тираж увеличить в несколько раз, чтобы любой труженик мог купить полюбившуюся ему песню в магазине по твёрдой государственной цене, а не переплачивать спекулянту, во сколько раз? — он на секунду задумался, деля в уме и ошеломлённо произнёс, — это что же получается, товарищи, наш труженик, за нашу же пластинку, переплачивает в 80 раз. Эти барыги в 80 раз цену задрали?! Что же там за песни-то такие?