Моменты

— Ах, ты это понимаешь и все-таки ничего не делаешь, чтобы это изменить?! Амадо, мы не можем не обращать внимания на то, что между нами творится, надеяться, что это пройдет само собой, — их будущее в этот момент казалось ей таким хрупким, как тонкая фарфоровая чашечка в руках двухлетнего младенца. И хотя раньше Элизабет пообещала себе, что никогда так с ним не поступит, она все же сказала: — Тебе надо показаться врачу. Может быть, у тебя что-то не так, надо подлечиться.

Он, казалось, стал меньше ростом, пока она в упор смотрела на него.

— Я был у доктора Мэрдока на прошлой неделе, — сказал он, не выдавая никакого волнения. — Он ничего не может поделать.

Но тогда, значит, импотенция Амадо лежит на ее совести. А точнее говоря, она вызвана чувствами Амадо к ней. Живот Элизабет свело судорогой. Ощущение было таким, что ее сейчас стошнит.

— Он в этом уверен?

— Да.

— Может быть, со временем...

— Ну, в жизни все возможно.

Ей необходимо убраться прочь, остаться наедине, подумать.

— Если я съезжу в Модесто на пару деньков, ты сумеешь завтра разобраться со съемочной группой без меня?

— Ну, если и будет какая-то проблема, то я позвоню.

— Значит, ты не возражаешь, если я уеду?

— Совсем нет. Майкл только будет рад такой компании.

Ах, черт подери! Меньше всего ей хотелось бы видеться с Майклом.

— Мне казалось, ты говорил, что сегодня утром у тебя с ним встреча.

— Она как раз и связана с подготовкой к его поездке. Он уезжает на несколько дней, и есть кое-какие дела, которые необходимо обсудить до его отъезда.

— Только не говори ему ничего о том, что и я еду. Я вспомнила, что должна закончить несколько отчетов до отъезда, не знаю точно, сколько на это уйдет времени. Кроме того, если мы поедем туда вместе, я застряну, пока он не освободится. Я не уверена, что мне стоит уезжать из дома надолго.

Амадо кивнул.

— Как хочешь.

— К тому же я, в конце концов, вообще могу не ездить в Модесто, — бодро сказала она. — Похоже, прошла вечность с тех пор, как я была в городе, пора повидаться с Джойс.

Амадо молчал довольно долго.

— Тебе, может быть, надо провести некоторое время с Алисой?

— Чтобы я смогла вывалить на нее свои проблемы?

Он поморщился.

— Я понимаю, это трудно для тебя...

— Трудно?! Мой муж настолько во мне разочарован, что он...

Амадо привлек ее к себе и крепко обнял, словно боясь того, что она может сделать, отпусти он ее.

— Я не желаю слушать подобных вещей, ты не должна даже думать об этом, — он прижался щекой к ее волосам. — Если я и испытываю разочарование, так только в отношении себя. Я подвел тебя так, как никакой муж не имеет права подводить свою жену.

Элизабет уткнулась лбом в его плечо.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала она.

— В этом ты можешь на меня положиться, — ответил он. — То, что я делаю, направлено на самые благие цели.

Элизабет оставалась в объятиях Амадо до тех пор, пока не убедилась, что может посмотреть на него сухими глазами.

— Я, по всей вероятности, останусь в городе на уик-энд, — сказала она.

Лицо Амадо было непроницаемо, а вот руки выдали, они заметно дрожали, когда он выпустил ее.

— Элана сказала, что у Куррена идет очаровательный новый спектакль.

— Очень мило.

Это было все, что она могла сказать, чтобы не подвергать сомнению внезапно возродившийся интерес Эланы к своему отцу. А не мог ли он рассказать дочери, что у Монтойя больше не появится потомства? И разве могла Элизабет предостеречь Амадо в отношении его дочери, не произведя при этом на него впечатления ревнивой жены-собственницы?

— Хочешь, я достану нам с тобой билеты? — спросила она.

— Я полагал, что вы с Джойс могли бы с удовольствием...

— Да-да, конечно. Не надо мне было и спрашивать.

— Возможно, через пару недель мы бы могли... — он сделал беспомощный жест.

— Могли бы — что?

— Да так, ничего. Меня ждет Майкл. И тебе еще надо упаковаться.

Элизабет проводила его до дверей. Их совместная жизнь разрушилась, и произошло это без слез, без криков, без взаимных обвинений...

Может быть, из-за этой боли в сердце, она уступает ему?

Или, может, она понимает — все кончено?

Было около часа дня, когда Элизабет въехала на автомобильную стоянку при доме, который Амадо держал в городе. Она была раздражена, обнаружив там другую машину, но не слишком удивилась. Соседи, несомненно, заметили, как редко приезжают хозяева, и решили, что стоянка не должна пустовать.

Она кружила битых полчаса, пока реле счетчика, наконец, не открыло ей въезд. К тому моменту она уже была в бешенстве. Она намеренно распаляла себя, вытесняя другую, сердечную, боль. Когда Элизабет обнаружила, что управляющего нет на месте и что ей, стало быть, придется отложить объяснение, она почти обрадовалась, что в огонь гнева подлили топлива.

Элизабет была настолько охвачена разработкой сценария, как врежет этому управляющему, когда он, наконец, вернется, что вышла из лифта не на том этаже. Ей пришлось подниматься по лестнице на целый пролет. В конце концов она добралась до квартиры, вошла... и остановилась как вкопанная.