Момо

Момо хотелось громко заплакать, когда она увидела, как это совершенство красоты стало медленно увядать и погружаться в томный пруд. Но она вспомнила свое обещание, данное Мастеру Хора, и не издала ни звука.

И на другой стороне пруда маятник опять шагнул чуть дальше — и новый цветок возник из темной воды.

Постепенно Момо поняла, что каждый новый цветок не похож на предыдущий и что каждый, который только что расцвел, кажется самым прекрасным.

Бродя вокруг пруда, она смотрела, как возникали и опять исчезали цветок за цветком. Казалось, что она никогда не устанет от этого зрелища.

Но мало-помалу она заметила, что здесь постоянно происходит что-то другое, на что она до сих пор не обращала внимания.

Луч света, ниспадавший из середины купола, был не только видимым — Момо вдруг стала его слышать!

Сначала это было как шорох от дуновения ветра, пробегающего высоко по вершинам деревьев. Постепенно шум усилился, пока не стал подобен плеску водопада или грохоту бьющихся об утесы морских волн.

Наконец Момо различила в этом шуме отдельные звуки, все время заново группирующиеся, образующие все новую гармонию. Это была музыка — и вместе с тем нечто совсем иное. И вдруг Момо узнала: это была та самая музыка, которую она иногда слышала как бы издалека, когда сидела в тишине под сверкающим звездным небом.

Этот шум или звон становился все яснее и звонче. И Момо поняла, что это был тот самый звучащий свет, который вызывали из глубин темной воды расцветающие цветы — каждый раз в неповторимом и единственном сочетании.

Чем дольше она слушала, тем отчетливее различала каждый отдельный голос. Но это не были человеческие голоса — казалось, что поет золото или серебро, или другие металлы. Одновременно возникали голоса совсем иного рода, голоса немыслимых далей и неописуемой мощности. Они звучали все отчетливее, и Момо мало-помалу стала разбирать отдельные слова, слова совсем незнакомого ей языка, который она еще никогда не слышала и все же понимала. Это были голоса Солнца, и Луны и других планет, и всех звезд — они открывали ей свои подлинные имена. В этих именах заключалось значение их деятельности, в результате которой расцветали и увядали по отдельности все эти часы-цветы.

И вдруг Момо поняла, что все эти слова адресованы ей. Весь мир — до самых далеких звезд — был обращен к ней, как единое немыслимо-большое лицо, смотревшее на нее и говорившее только с ней одной!

И ее охватило нечто гораздо большее, нежели страх.

Она увидела Мастера Хора, который молча подзывал ее жестами. Она бросилась к нему, Мастер взял ее на руки, и Момо спрятала свое лицо у него на груди. Опять легли на ее глаза его руки — как беззвучно упавший снег, — стало темно и тихо, и Момо опять почувствовала себя в безопасности. И он опять пошел с ней назад по длинному переходу.

Когда они вернулись в маленькую комнату посреди стоячих часов, он уложил ее на софу.

— Мастер Хора, — зашептала Момо, — я никогда не думала, что время всех людей такое… — она с трудом подыскивала нужное слово, — такое большое, — нашлась она наконец.

— То, что ты увидела и услышала, — ответил Мастер Хора, — это не было временем человечества. Это было только твое собственное время. В каждом человеке есть такая точка — или место, — где ты только что была. Но прийти туда может только тот, кого я сам туда отнесу. И простыми глазами этого не увидишь.

— Но где же я была?

— В твоем собственном сердце, — сказал Мастер Хора, погладив ее по взъерошенным волосам.

— Мастер Хора, — опять зашептала Момо, — можно, я приведу к тебе моих друзей?

— Нет, — ответил он. — Этого пока нельзя.

— А долго я у тебя останусь?

— Пока ты сама не захочешь вернуться к своим друзьям, моя девочка.

— А можно им рассказать, о чем мне говорили звезды?

— Можно. Но ты не сумеешь это сделать.

— Почему не сумею?

— Потому что нужные слова еще должны в тебе вырасти.

— Но я очень хочу об этом рассказать. Всем рассказать! Я хочу пропеть им все эти голоса. Я думаю, что тогда все опять станет хорошо.

— Если ты действительно хочешь этого, Момо, ты должна уметь ждать.

— Ждать я умею.

— Ты должна ждать, как семя ждет в земле годового оборота солнца — прежде чем прорасти. Хочешь ты этого?

— Да, — прошептала Момо.

— Тогда спи, — сказал Мастер Хора, проведя рукой по ее глазам. — Спи!

Счастливая, Момо глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Часть третья ЦВЕТЫ ВРЕМЕНИ

Глава тринадцатая ТАМ — ДЕНЬ, ЗДЕСЬ — ГОД

Момо проснулась и открыла глаза.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, где она находится. Ее смутило, что она лежит на поросших травой каменных ступенях амфитеатра. Не была ли она только что в Доме-Нигде — у Мастера Хора? Как она попала сюда?

Было темно и прохладно. На востоке серел рассвет. Ей стало холодно, и Момо плотнее закуталась в свой длинный пиджак.