Мона. День сурка с демоном

Раздался скрип, когда госпожа Сабинсен открыла неприметную дверь в закоулке. Они стояли перед погруженным в тени проходом. Пыль и паутина выглядели древними и нетронутыми. Путь по коридору до лестницы в подвал казался странно долгим. С каждым шагом от стен эхом отдавался резкий стук высоких каблуков. Глаза Бориса светились в темноте, отражая тусклый свет аварийного освещения. А потом, в конце будто бесконечной тьмы, показалась дыра в полу с еле заметными ступеньками, которые манили спуститься в еще более густую черноту. Перила давно отработали свое, к ржавому исцарапанному металлу липли редкие остатки краски. Мона пропустила Бориса вперед: в темноте она могла разобрать только его фигуру. За ним на железную лестницу без промедления вскочила Сабинсен, и Мона с тяжестью в душе последовала за ними. С каждым шагом становилось все холоднее. Трещины в стенах, запах пыли и мигающие лампы однозначно вопили: «Ужастик!». Обрывки афиш рассказывали о выступлениях известных групп и талантливых музыкантов, которые уже, должно быть, все умерли, судя по старости бумаги. Винтовая лестница никак не заканчивалась. Самое время бы развернуться и уйти без оглядки. Но, как в любом хорошем ужастике, главные герои послушно шли за жуткой любительницей голубей под сводчатые потолки старого подземелья, игнорируя все предупреждающие сигналы и вызывая холодный пот у читателя.

В конце ступеней виднелся слабый свет, тепло мерцающий сквозь туман, который при вдохе оказался пылью. Мона сильно закашлялась, Борис тоже поморщился. Менее чем через два шага они очутились в мрачной атмосфере джазового подвала времен 50-х годов. Горели еще не все лампы, стулья стояли на столах, и, если не считать грохота за прилавком, просторное помещение выглядело пустым.

– Господин Брюююююл? – излишне громко и визгливо прокричала Сабинсен. В классическом подземелье – смеси пещеры, подвала и склепа – размещался бар с зеркалом и старыми досками для цен на коктейли и выпивку. Под потолком висели бутылки, пахло алкоголем. На сцене под каменной аркой в стене хватило бы места небольшой группе. Между стульями и микрофонами валялись гитары, усилители и кабели, как будто кто-то прямо сейчас готовился к выступлению. За барной стойкой снова что-то громыхнуло, и из-за деревянной столешницы медленно высунулся круг. Круг оказался афропрической мужчины с недовольным взглядом.

– Моя фамилия Брюлль, господин Брюлль, – прошептал он.

– Вы нам не откроете? Мы заберем Штрауса! – Благодаря своей длинной шее сотрудница ведомства перегнулась далеко над стойкой и уставилась на мужчину, которому на вид было чуть меньше шестидесяти лет. Тихо выругавшись, тот встал и поправил красную бабочку. На Сабинсен он больше внимания не обращал, Моне и Борису тоже только кивнул. Затем быстро обошел бар.

– Давно пора… – пробурчал он и движением руки пригласил их к двери около стойки. Она вела к узкому коридору. Борис с любопытством изучал старые фотографии на стенах. На них черно-белыми глазами смотрели легенды джаза 50-х и 60-х годов. Иногда с настоящими автографами. Мона поймала себя на мысли, что ей хочется еще раз прийти в это место. Невзирая на грозящую встречу с ужасным вампиром, клуб казался уютным.

Очередной грохот, на этот раз от железной двери с замком, который отпер господин Брюлль. После чего он сразу отпрыгнул назад и убежал. Их встретила волна запаха травки.

Поклонница голубей сунула голову в темное помещение, нашарила выключатель света, после чего и Мона с Борисом осторожно заглянули внутрь. Зажужжала лампа в форме летающей тарелки, на миг ослепив Мону. Постепенно начали прорисовываться очертания душной комнаты. На темном зелено-синем ковре стояла мягкая мебель на тонких длинных деревянных ножках. Обои со странным волнообразным рисунком, старомодные шкафы и ламповый телевизор завершали путешествие во времени в эпоху мини-юбок и Боба Дилана. Не вписывался только черный гроб посередине. Ветхий, древний, с металлическими украшениями. Из-за паутины когда-то блестящая краска потускнела, создавалось впечатление, что его много лет продержали в склепе.

– Эй, у меня тоже было такое кресло, – прокомментировал обстановку Борис и улыбнулся Моне, которая в полном замешательстве осматривалась вокруг. Разумеется, такого старого кусаку, как он, ситуация не беспокоила. Мона же боролась со своим внутренним демоном, которого скоро сменит демон вполне реальный, если она не успокоится. На самом деле он давно уже должен был возникнуть рядом с ней. Странно.

Сабинсен сверлила нетерпеливым взглядом тикающие наручные часы.

– Сейчас… – пробормотала она. – Сейчааааас… иииииии… Закат!

Тут, как по волшебству, послышался скрип из-под крышки гроба, которую подняли и откинули в сторону. Служащая ведомства проворно кинула в деревянный ящик металлическую банку с первой отрицательной. Только сейчас Моне бросилось в глаза, что повсюду на полу валялись пустые банки, а на стеллаже стояли полные упаковки по шесть банок «Burgundy Bull». Рука с длинными острыми ногтями поймала банку, поднесла ко рту, и в металл вонзились вампирские клыки.