Мона. День сурка с демоном

– Ну, вскоре после смерти Тиберия Клавдия Друза мои родители вместе со мной, их первенцем, бежали в Германию и…

– То есть до усрачки старый… Сестричка, скажи-ка, а ты уверена, что это у меня проблемы с интеграцией? С его-то манерой выражаться? – Владимир хрипло засмеялся, но явно говорил не всерьез, и у Бориса так порозовели уши, что они стали похожи на очки вампира-хиппи.

– Прекрасно, прекрасно. Что ж, так как вы уже познакомились, пришло время отправляться в вашу новую квартиру. Гроб останется здесь, мы организовали новый. Еще на следующей неделе мы по почте пришлем все документы. До сих пор ждем ответа от вашей семьи, – сообщила госпожа Сабинсен.

Владимир подошел к стеллажу с кровяными консервами и подхватил упаковку из шести банок.

– В дорогу… – пробормотал он. – Реально жесть, народ. Кровь в банках. Круто. А дурь теперь в леденцах или как?

– В Германии это по-прежнему незаконно, – негромко объяснила Мона.

– Чтооооо? Мы почти десять лет провели на улицах за эту штуку, мирно протестовали, а пятьдесят пять лет спустя все равно ничего не изменилось?

– Я думала, протесты посвящались любви, свободе и миру? – Мона выгнула бровь.

– О да, конечно. И это тоже. Конечно. Это прежде всего.

– Теперь мы можем идти? – В голосе Сабинсен звучало раздражение, и даже Владимир смиренно вздохнул. С угрюмым видом он последовал за любительницей голубей, ведьмой и вампиром.

– По-моему, это выполнимо, – прошептал Борис Моне.

– Что? – спросила она.

– Ну, как бы это сказать? Я тоже в полной мере насладился временами хиппи. У меня должно получиться познакомить Владимира с нашим временем, мы говорим на одном языке – если ты понимаешь, о чем я. Конечно, я тогда больше увлекался панк-роком, но… Мир и любовь – то время стало расцветом вампиров перед тем, как мы заявили о себе. Соблазнить кого-нибудь перед вечерним укусом было чрезвычайно легко. Нужная доза в крови сразу создавала хорошее настроение и… – Он умолк, потому что Мона посмотрела на него так же укоризненно, как сотрудница ведомства. – Все было добровольно, – пискнул Борис и изобразил виноватую улыбочку.

* * *

Через полчаса они сидели между гробами, дешевой мебелью, горкой из банок крови и разными коробками из службы доставки. Борис только что вышел из ванной в чистой одежде и с влажными волосами – поездка в голубьмобиле его доконала. В комнате пахло пиццей, корицей и травкой. Владимира мало интересовало волчье происхождение Бена, ведьминские гены Моны его тоже не беспокоили. Пусть он оказался гораздо старше и родился в далекие от мира и любви времена, Владимир так надышался духом 60-х, возможно, даже буквально, что полностью в него погрузился.

– Эй, сладкий! А у тебя есть такая же штука с четвертой положительной? – пробормотал маслянистый голос, и Борис закатил глаза. Мона стала «улиточкой», Бена он называл «Шнаффи», и пока что они позволяли ему использовать клички: интеграция – процесс длительный, и чем комфортней он будет себя чувствовать, тем лучше. Он разрешил им называть его Владом.

– Как так получилось? Ты правда просидел в темноте пятьдесят лет? – спросил Бен, осторожно и издалека обнюхивая нового жильца. Нос оборотня трудно контролировать.

– Нееее… после ночи у нас кончается кровь, понимаешь? А как проснемся, нам как можно скорее надо выпить новой, иначе мы типа коченеем и будем лежать мертвыми, пока не учуем кровь. Как медведики зимой, только без крови. – Влад махнул рукой.

– Ясно, – свернул тему Бен. Его определенно выбила из колеи мысль о пятидесятилетней зимней спячке. Он всегда был не прочь вздремнуть, но уж точно на диване и чтобы при этом кто-то почесывал ему пузико.

Влад тем временем удобно развалился на ворсистом ковре, который Мона и Борис стырили из крупногабаритного мусора, и облокотился на журнальный столик. Поразительно, как ему удавалось всегда выглядеть таким расслабленным, будто он в любой момент ждал, что его кто-то нарисует. Впрочем, сейчас он так неуклюже согнул ногу… эти тканевые расклешенные штаны из 60-х действительно такие узкие и тонкие. Мона быстро перевела взгляд на потолок. В данный момент ее жизнь состояла только из колбасок, а завтра она устроит девичник с Амелией. Ей столько всего надо рассказать подруге, а из-за разницы в рабочих часах они теперь редко разговаривали по телефону. Мона машинально вытащила свой мобильный. И лишь сейчас увидела сообщение от Бальтазара: «Сегодня вечером у меня заседание в Нижнем аду, оттуда ты не сможешь меня призвать. Если что, у меня здесь есть Wi-Fi, просто пиши». Текст завершался подмигивающим чертенком-эмодзи. Мона удивленно моргнула, глядя на светящийся экран. Вот почему он не появился. Значит, исключения в их сделке все-таки есть. Почему он ей об этом не рассказал? И почему просто не оставался в этом месте, если там он был в безопасности от Моны? Наверное, Нижний ад хуже всего, что он переживал с ней.

– А эт че за коробочка? – заинтересованно произнес Влад, указав на суперкомпьютер в руках у Моны.

– О, – вырвалось у Бориса, и его глаза сразу засветились. Он тут же достал собственный телефон и сунул его Владу под нос.