Читаем Монады полностью

                 Если вера твоя обманулася                 Испарилась как в жарком песке                 Упади на широкую улицу                 И забейся в последней тоске                 Вот ты жил, умышлял и безумствовал                 Унижал неповинных людей                 Над их горем безжалостно умствовал                 В кристаллическом царстве идей                 Упади, может жаркою кровушкой                 Ты окупишь злодейства свои                 И такой же безумный соловушка                 Над твоею могилкой свои                 Песни прокричит                 Тебе и себе в искупление

Возвращается голос старой коммунистки, пытаясь кое-что объяснить:

                 Прошла одна, вторая чистка                 И старая уже я коммунистка                 И сил нет                 И кожа тоже —                 Обвислая, а партбилет                 Все свежею, прекрасной кожей                 Обтянут

Впервые появляется образ Царя коммунизма

Снова голос старой коммунистки, как бы соглашаясь с голосом страдающей совести:

                 Да! Да! —

Но все же о чем-то светлом пытаясь вспомнить:

                 Иду как-то под старость                 Навстречу молодой                 Мальчонка – моя радость                 Скажи мне, из какой                 ты школы и дружины                 А дай-ка я тебя                 Тихонько поцелую                 Так тихо-тихонечко                 А он вдруг странным джинном                 На меня как закричит:                 Уйди! уйди! уйди! не подходи! такие как ты жизнь нашу своими идеями загубили! —                 А дай, поцелую! —                 Уйди! уйди! ведьма! вот, вот такие как ты, такие как ты, точно такие вот все вокруг загубили! —                 А из школы-то какой и дружины какой? —                 Не скажу! не скажу! —                 Тогда, дай, поцелую! —                 Уйди! —                 Да как закричит черным демоном непонятно какой школы и дружины, такой молоденький мальчонка под старость мою под самую                 А дай, поцелую! —                 Не надо! не надо! —                 А дай! —                 Не наааадоооо! —                 А дай!                 Крестится девушка, я подхожу                 Здравствуй, родная, советская                 Ты комсомолка, как я погляжу                 Правильно делаешь, милая                 Ты вот крестися, а я подожду                 Я не такая уж старая                 Просто такая вот стала я                 Ты окрестися, а потом ко мне подойдешь                 Я в тебя с первого взгляда влюбилась

Снова образ Царя Коммунизма возникает, как бы закономерно образовавшись из всего этого, даже наоборот – сам предположен всему этому, то есть будучи даже породителем всего этого

                 Я на кухне стирала                 В мыльной пене – гляжу:                 Кто-то смотрит устало                 Уподоблен ежу                 Лучевому                 Кто ты есть? – Я – Мунизма!                 Мать Царя Коммунизма! —                 Так и живешь? – Так и живу                 Во всем                 Женском

* * *

                 Я с козой своей гуляла                 Среди темна леса шла                 К темну пруду подошла                 Глянула и увидала:                 Вон плывет с того конца                 Ко мне                 Смутность Тени Черт Лица                 Царя Коммунизма                 Таящаяся                 Во всем

Опять после всего этого голос Старой Коммунистки, чуть изменившийся, естественно:

                 Кругом тюльпаны, розы, люции                 Где ирисы, а где – левкои                 В семнадцатом что-то такое                 Я помню                 Я сорвала – и революция                 Началась

* * *

                 Когда убили батюшку-царя                 Я в тот подвал вошла и кровушки лизнула                 И поименовалась Шкуц Аря                 И безымянно улизнула                 А вот теперь стара уж и не помню —                 То я была иль кто-то из Японьи —                 Некий такой странный и неведомый

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Земля предков
Земля предков

Высадившись на территории Центральной Америки, карфагеняне сталкиваются с цивилизацией ольмеков. Из экспедиционного флота финикийцев до берега добралось лишь три корабля, два из которых вскоре потерпели крушение. Выстроив из обломков крепость и оставив одну квинкерему под охраной на берегу, карфагенские разведчики, которых ведет Федор Чайка, продвигаются в глубь материка. Вскоре посланцы Ганнибала обнаруживают огромный город, жители которого поклоняются ягуару. Этот город богат золотом и грандиозными храмами, а его армия многочисленна.На подступах происходит несколько яростных сражений с воинами ягуара, в результате которых почти все карфагеняне из передового отряда гибнут. Федор Чайка, Леха Ларин и еще несколько финикийских бойцов захвачены в плен и должны быть принесены в жертву местным богам на одной из пирамид древнего города. Однако им чудом удается бежать. Уходя от преследования, беглецы встречают армию другого племени и вновь попадают в плен. Финикийцев уводят с побережья залива в глубь горной территории, но они не теряют надежду вновь бежать и разыскать свой последний корабль, чтобы вернуться домой.

Александр Владимирович Мазин , Александр Дмитриевич Прозоров , Александр Прозоров , Алексей Живой , Алексей Миронов , Виктор Геннадьевич Смирнов

Фантастика / Исторические приключения / Альтернативная история / Попаданцы / Стихи и поэзия / Поэзия
Мастера русского стихотворного перевода. Том 1
Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Настоящий сборник демонстрирует эволюцию русского стихотворного перевода на протяжении более чем двух столетий. Помимо шедевров русской переводной поэзии, сюда вошли также образцы переводного творчества, характерные для разных эпох, стилей и методов в истории русской литературы. В книгу включены переводы, принадлежащие наиболее значительным поэтам конца XVIII и всего XIX века. Большое место в сборнике занимают также поэты-переводчики новейшего времени. Примечания к обеим книгам помещены во второй книге. Благодаря указателю авторов читатель имеет возможность сопоставить различные варианты переводов одного и того же стихотворения.

Александр Васильевич Дружинин , Александр Востоков , Александр Сергеевич Пушкин , Александр Федорович Воейков , Александр Христофорович Востоков , Николай Иванович Греков

Поэзия / Стихи и поэзия