Монах из Мохи

За «Миссией» обычно следовали какие-нибудь «Стратегические направления деятельности», поэтому Мохтар написал:

«Стратегические направления деятельности: наше основное направление – рынок спешелти-кофе. Мы хотим, чтобы наши фермеры производили обработанные сухим методом зерна арабики высокого и постоянного качества и четко прослеживаемого происхождения. Наши фермеры будут использовать более эффективные методы культивации, сбора и обработки, не отказываясь от древнего наследия и традиционных подходов, но работая на перекрестке, где встречается все лучшее из старого и нового мира».

Мохтар показал план Гассану.

– Прогресс, – сказал Гассан.

В конце концов Мохтар отыскал Грациано Круса, и они подружились онлайн. Грациано рассказал, что в Лос-Анджелесе скоро будет конференция, где соберутся обжарщики и продавцы спешелти-кофе со всего мира.

– Я знаком с организаторами, – сказал Грациано. – Скажи им, что знаешь меня.

Мохтар не хотел ехать один и считал, что с сообщником будет выглядеть профессиональнее. Он позвонил Джулиано, но Джулиано неохота было тащиться аж в Лос-Анджелес. И Джастину тоже неохота. Никому неохота было везти Мохтара на машине, Мохтар не наскреб денег на самолет и поэтому позвонил Рафику, своему дяде по материнской линии. Прежде Рафик работал полицейским в Окленде, а теперь жил в Ричгроув с Ситр, Таджем и Раканом.

Рафик только и делал, что перевоплощался. Он был всего шестью годами старше Мохтара, но уже успел прожить десяток разных жизней. Побывал охранником в Музее африканской диаспоры. Потом шофером UPS. Потом водил автобус в транспортной компании «Аламеда – Контра-Коста». Год он даже прожил с семьей Мохтара на Острове Сокровищ. В итоге поступил в полицейскую академию, где учился блестяще, выигрывал призы на соревнованиях по стрельбе и стал лучшим учеником на курсе. Шесть лет он прослужил патрульным в Окленде, но повредил спину и вышел на пенсию по состоянию здоровья. Вернувшись в Ричгроув, он прикидывал, чем заняться дальше. Может, гамбургеры продавать или купить виноградник. Или открыть кофейню.

Мохтар спросил, не хочет ли Рафик съездить на конференцию и послушать про спешелти-кофе. Рафик почитал себя гурманом и согласился. Так что Мохтар, будущий кофейный импортер-экспортер, четыре часа добирался до Ричгроув к Рафику, а потом они вдвоем еще несколько часов пилили до Лос-Анджелеса, и всю дорогу Мохтар живописал Рафику потенциальное великолепие йеменского кофе и как этот кофе может спасти торговлю Йемена, возвестить миру, что у Йемена за душой не только беспилотники и кат. Ни Мохтар, ни Рафик, впрочем, понятия не имели, чего ждать от конференции, подходяще ли они одеты, спросят ли у них документы, захотят ли доказательств того, что им двоим на этой конференции самое место. У них даже визиток не было.

Человек у двери, молодой, бородатый и с улыбкой до ушей, спросил, из какой они компании.

– «Монах из Мохи», – сказал Мохтар, – это американо-йеменская транснациональная компания.

(Название он так и не поменял, с написанием так и не определился.)

– Понял, – сказал бородатый человек.

– Мы возрождаем йеменский кофе, – прибавил Мохтар, после чего проговорил еще несколько минут – слишком увлекся, особенно если учесть, что внутрь их пока еще не впустили.

Лишь внутри Мохтар понял, что на этой конференции ему не место. Три крупнейших экспортера кофе из Эфиопии прилетели за девять тысяч миль на встречу с крупнейшими американскими покупателями спешелти-кофе. Сюда съехались представители «Стамптауна», «Интеллигенции» и «Голубой бутылки». Мохтар не был эфиопским кофейным фермером или американским покупателем, а надежда раствориться в толпе, спрятаться среди сотен посетителей быстро испарилась. В конференции участвовали всего двадцать человек.

Мохтар и Рафик ходили на дискуссии и каппинги, делали вид, что чувствуют себя в своей тарелке. Но в своей тарелке Мохтар себя не чувствовал, хотя несколько месяцев провел в «Голубой бутылке», а вечером накануне два часа смотрел документальный фильм про глобальную кофейную торговлю. В фильме «Черное золото» речь шла только об эфиопском кофе, и это бесило. Там показывали, как биржевые расценки понижают потенциальную выручку фермеров и сколько еще работы предстоит для того, чтобы производители начали играть с покупателями на равных.