Монах Ордена феникса

– Этот кинжал подарила…Алена? – подавился он словами, едва справившись с чем то похожим на конвульсивное волнение, – Сама, лично?

– Ага. Смотри, какой острый, – Альфонсо махнул рукой и от занавески на правом окне отвалилась половина, открыв взорам тонущую в закатном мареве улицу города, испуганные лица людей, которые старались отвернуться и заглянуть в карету одновременно, рынки с торговцами, прохожих… Как хотелось напоследок увидеть лицо Иссилаиды, каким бы чудом было бы, если бы она мелькнула среди люда своим прекрасным, пухлым красным ликом…На секунду Альфонсо подумал было даже перерезать глотку дэ Эсгену, угнать карету, добраться до замка, чтобы увидеть ее и…о боже, страшно даже представить… взять ее за руку. Наверное, после этого Альфонсо умер бы от страха, но умер у ее ног.

Вышел Альфонсо из кареты звеня кандалами – та самая восьмая башня, на которой он будет отбывать наказание, уже чернела на фоне потухшего неба, впечатляюще грозная и угнетающая, раздавливающая надежду на спасение. На площади перед входом в башню уже собрались все сопричастные к действу: четверо осужденных в разноцветных латах, двое из которых рыдали, умоляли пощадить их и разорвать лошадьми, а два других стояли столбами, отрешенно и бессмысленно глядя в одну точку – прямо перед собой. Гудя монотонным, жирным шмелем, махал кадилом перед ними поп в черной рясе, плескал святой водой из деревянного ведерка, вешал на шею медные кресты, для чего двоих пришлось держать восьмерым стражникам.

– А им за что такое счастье? – спросил Альфонсо.

– Зеленый – маленьких деток сильничал, красный – троих топором зарезал, белый и синий – разбойник и шпион иностранного государства. Ваши доспехи позолоченные – в соответствии с положением.

– Я буду без доспехов.

В упавшей на площадь тишине повисло без движения кадило в руках у застывшего попа, открылся рот у одного из отрешенных, обнаружив во взгляде что то похожее на осмысленность, даже перестали стенать насильник и убийца.

Дэ Эсген сдержал удивление, однако заметил:

– В доспехах у тебя хоть какой то шанс будет от когтей спастись, и потом – если на тебе не будет доспехов – что же мы будем класть в гроб, ведь потом собрать, кое как, можно только доспехи – не целиком, но в достаточном для отпевания количестве.

– Это Ваши проблемы, что Вы будете хоронить, – раздраженно отрезал Альфонсо, – и крест Ваш золотой мне не нужен, дайте деревянный…

Священник в нерешительности остановил руку в воздухе: позолоченное лицо распятого на кресте Кералебу страдальчески смотрело в лицо Альфонсо, тоже не понимая, что происходит. Бог любит золото, зачем ему деревяшка?

Но Альфонсо руководствовался крайне практическими соображениями – все уходили на стену в доспехах, никто не вернулся, следовательно, они ни отчего не защищают, а вот движения стесняют сильно, еще и нарушают благословенную тишину ночи противным лязгом, а благословенную черноту ночи – видным издалека блеском. А от золотого креста вообще толку никакого, кроме болтающейся на шее блестящей тяжелой железки.

–Как знаете, граф, – пожал плечами дэ Эсген, – добро пожаловать на Стену…

8

…И молвил тогда Алеццо: – Доколе люд честной эти Птицы адовы будут тиранить? Есть ли управа на злодеев?

И взял он тогда, меч свой громовой, поднялся на Стену, и был бой великий, с Черными Птицами не на жизнь, а на смерть. Три ночи бился с Черными Птицами Алеццо, покуда не убил он всех, проклятых Черных птиц.

Славили люди православные подвиг Алеццо, да только говорил им на это он:

– Славьте Агафенона Великого, ибо я всего лишь орудие Его, да поклоняйтесь Ему.

И стали правоверные воздавать молитвы Агафенону Великому, а Сарамону злобному – сулить хулу и погибель…

Сказ о жизни великого Алеццо дэ Эгента,

святого – основателя Ордена света

Часть 3 стих 3