Монах Ордена феникса

Трясущимися руками Альфонсо запихал себе в уши кусочки кожи, утрамбовав их поплотнее – из-за лесного слуха он услышал гул раньше остальных – с заткнутыми ушами стало полегче, но не сильно. Ужас проникал сквозь тело и впитывался в кости, отчего их начинало ломить, мышцы сводило судорогой, а голова начала раздуваться, словно пузырь. Альфонсо сунул себе в рот заранее приготовленную веточку, чтобы не стучать зубами, заодно посильнее сжал челюсти, чтобы его не тошнило – хоть королевский обед и настойчиво просился обратно.

Двое стражников орали так, что казалось глотки их разорвутся; один остервенело бился головой о дверь, к чему та привыкла, второй бросился к Альфонсо, с мольбой о помощи, потом принялся на него орать, проклинать и бросился со Стены, захрипел, потеряв голос где то посередине пути вниз.

Теперь Альфонсо чувствовал, как шевелятся волосы у него на голове. Перелетев через факелы, вернулась на стену голова самоубийцы – одна без тела, покатилась, сверкая глазами и шевеля болтающейся нижней челюстью, словно что то говорила.

Того бедолагу, который бился головой о стену подхватила самая большая птица, но, почему то не вырулила, а ударилась головой о козырек крыши башни, выбив пару черепиц, вырвав из спины ноши два куска мяса и уронив добычу. Приговоренный упал, задыхаясь от крови и вопля, вскочил на ноги, собираясь бежать, но умер на первом шаге –накинувшись, птицы рвали на куски уже труп.

Смолк хруст костей, треск рвущихся мышц и кожи, черные твари приземлились, цокая длиннющими когтями по камням, принялись подбирать остатки обеда. Гул становился все громче, страх все невыносимее, и уже даже жажда жизни почти отступила перед этой пыткой – Альфонсо приготовился заорать со всей силы, чтобы быстрее умереть, как вдруг зашевелилась куча соломы, изнутри нее послышался стон и стожок мгновенно облепили черные, шевелящиеся тени. Полетела в разные стороны солома, раздался изподтряпочный вопль, черные птицы (по факту, конечно, черные летучие мыши, но не до терминологии сейчас) разрывали тряпки на куски, полетели из под острых когтей куски ткани, как хлопья снега, попадая в пламя факела, сгорали светлячками в темноте ночи. Не понятно, как так получилось, но одна птица, вдруг, взлетела в небо, мотая лапой из стороны в сторону силуэтом видимая в ярком, лунном свете: пытаясь сбросить с себя прицепившуюся полоску ткани, закружилась она в воздухе, завертелась клубком и заверещала так, что у Альфонсо изо рта палка вылетела. Стая резко взмыла ввысь, взмыла ввысь и куча тряпок, цепляясь за крылья, мотаясь на сморщенных мордах, вихляясь кусками на когтистых лапах – пытаясь все это стряхнуть с себя, птицы выписывали немыслимые пируэты, сталкиваясь друг с другом, падая на Стену, врезались в башни, и голосили тонюсенькими голосами так, что Альфонсо невольно поморщился – жуткий страх сменился новой напастью – жутким смехом.