Монах Ордена феникса

Следовало еще сказать «За короля!», но в этот момент Аэрон с размаху разбил деревянный стакан о столешницу стола, резко поднялся на ноги:

– Довольно! Надеюсь, Черные птицы, пожалевшие тебя прошлой ночью, вырвут тебе твой поганый длинный язык, чтобы мне не пришлось это делать самому раскаленными щипцами. Стража, дайте ему любое оружие, которое пожелает и к черту, на Стену!

10

На Стену Альфонсо вышел первым, неся в руках самый дальнобойный лук, который смогли найти и который он мог осилить натянуть, сразу подошел к ограде, посмотрел на Лес. Увидев черного волка, со всей своей силы он натянул лук, отпустил стрелу на свободу. Волк, услышав стрекот тетивы, посмотрел на Альфонсо, и потом оба они смотрели на дугообразную ниточку летящего смертоносного снаряда, который не был смертоносным, поскольку даже не долетел. не говоря уже о том, что его унесло ветром далеко в сторону. Альфонсо выругался, Волк завыл и неспешно спрятался в Лес.

Позади него стража выталкивала остальных четверых осужденных – ровно столько нужно было людей, чтобы накормить птичек, и тогда они не разлетятся по городу. Точное число нужных людей было выяснено множеством экспериментов. Замыкали колонну слуги, которые тащили небольшой стожок соломы, кучу тряпья, и сами удивлялись такому выбору предметов загадочного и страшного монаха Ордена света.

– Надеетесь хорошенько выспаться, граф, – съязвил дэ Эсген, глядя на тряпки. Альфонсо выстрелил из лука в Кариизия, сматерился, повернулся к начальнику дворцовой стражи:

– Буду проводить ритуал. Хотите поприсутствовать? Или страшно?

– Стану мерзким преступником, обязательно поучаствую. А пока – удачи граф.

Едва закрылась дверь, как четверо приговоренных бросились умолять Альфонсо спасти их, иногда переходя на угрозы, иногда на слезы, иногда на объятия с его ногами.

–Да что б Вас, пшли прочь! – разозлился Альфонсо, сел у ограды стены, задумался.

Тактический расчет его был прост: видимо, птицы реагируют на шум, которого, благодаря их ужасающему, сводящему с ума пению, предостаточно, и слух у них настолько хороший, что они слышат дыхание и биение сердца, по этому находят и спящих. Так рассуждал Альфонсо, полагавший, что солома и тряпки смогут заглушить эти звуки, и тогда птицы отсюда улетят, чтобы сожрать кого нибудь другого.

– Жить хотите? – спросил он остальных ближе к полуночи.

– Говорите, что делать, Ваше сиятельство, – ответил один из них.

– Стойте молча.

Альфонсо подошел к первому, с размаху треснул по голове осужденного припасенной дубинкой, добавив ему в коллекцию травм сотрясение мозга и отправив за грань сознания.

–Какого черта творишь, паскуда? – заорал самый здоровый преступник и схватился за алебарду- грозное, смертоносное, красивое и совершенно бесполезное в битве с птицами оружие.

– Делаю так, чтобы вы не вопили, как девки, – бросил ему Альфонсо и уложил второго – быстро, качественно и неожиданно для того; тот только рухнул, как столб, не успев даже раскинуть руки.

– Только тронь меня, – крикнул здоровый, – и птицы тебя целого не увидят.

– Меня тоже не трогай, – неуверенно сказал второй, глядя на первого и два лежащих тела рядом.

Из глубины леса снова раздался заунывный, отчаянный волчий вой. Альфонсо скрипнул зубами, махнул рукой и, оттащив два тела в сторону, стал производить странные и непонятные манипуляции: он связал им руки и ноги веревками, заткнул рты тряпками, искренне надеясь что у них не заложены носы, они не задохнутся, и эксперимент не провалится, закидал соломой и тряпьем, потом передумал, разворошил все обратно и положил сначала тряпье, потом накрыл все соломой.

Лица наблюдающих каторжников являли собой прекрасный образец полного недоумения и изумления. В городе поговаривали, что после ночи на стене монах Ордена света сошел с ума, стал разговаривать с духами, а также видел самого Сарамона, и даже выбил у него зуб, который прячет в тайном месте, поскольку тот обладает чудовищной силой. И проводимые сейчас манипуляции нисколько не опровергали эти слова.

Альфонсо разжег факелы – множество факелов по всему участку Стены, лег в свой любимый угол и моментально уснул – до полуночи делать было нечего, а разговаривать с двумя арестантами не получилось – те упорно придумывали способ, как слезть со стены, не поломав организма, пытались выломать дверь и просто тряслись от страха.

Альфонсо снился сон, в котором он знал, что это сон – не могут деревья быть разноцветными, Сарамон наряжен в скомороха, а ведьмы танцевать и петь народные песни под разливающийся хохот Бурлидо. Альфонсо каким то чудом оказался на Кариизии, и тот скакал вокруг огромного костра, гавкая от восторга на ветер как маленький щенок. Беспокойство проникло в этот бред в тот момент, когда Сарамон дудел Альфонсо дудкой прямо в ухо, а ведьмы затащили в круг и принялись тереться о него, призывая тоже танцевать. У одной из ведьм появилось лицо принцессы, которая оскалилась… и он проснулся.