Монах поневоле

«Какъ я живу, такъ пусть и вс живутъ», говаривалъ онъ. И самъ жилъ просто и экономно. Расходы двора, огромные въ Екатеринино царствованіе, сразу значительно сократились. Всмъ дворцовымъ подрядчикамъ было отказано, и припасы во дворецъ покупались на рынк по рыночнымъ цнамъ. О прежнихъ роскошныхъ дворцовыхъ балахъ забыли и думать. Царское семейство вело скромную семейную жизнь.

Императоръ вставалъ ровно въ пять часовъ утра, а въ шесть у него уже начинались доклады. Изнженные сановники должны были поневол передлать весь строй своей жизни, а кто не могъ этого, тотъ долженъ былъ считать свою дятельность оконченною.

Въ восемь часовъ утра, посл доклада, императора уже можно было встртить на петербургскихъ улицахъ, и къ этому времени городская жизнь должна была начинаться, спать никому не приходилось.

Посл вечерней прогулки и чая, къ которому собиралось все царское семейство, и который разливала императрица Марія еодоровна, государь ровно въ восемь часовъ ложился спать и вмст съ нимъ долженъ былъ засыпать весь городъ. Фонари на улицахъ тушились, движеніе прекращалось; кому не хотлось спать и казалось неудобнымъ сидть впотьмахъ, тотъ долженъ былъ тщательно занавшивать окна, чтобы снаружи не видно было свту.

Съ каждымъ днемъ слухи о паденіи то того, то другого вельможи, о ссылкахъ и высылкахъ изъ города разносились всюду и тревожили общество. Новые, еще вчера совсмъ ничтожные люди быстро возвышались, но иногда такъ же быстро и падали при первомъ неврномъ, неловкомъ шаг. Почти все общество, не успвшее еще очнуться и понять хорошенько дйствительность, преувеличивало свои бды и напасти, и смущалось, пугалось, перешептывалось и негодовало. Кто могъ, тотъ вызжалъ изъ Петербурга, но многіе не могли этого и только дрожали отъ страху…

Было ясное весеннее утро. Императоръ окончилъ свою прогулку и верхомъ, въ сопровожденіи своихъ любимцевъ: Кутайсова, Кушелева и Аракчеева, подъзжалъ ко дворцу. Вдругъ онъ увидлъ въ нсколькихъ шагахъ отъ себя молодую, очень красивую женщину, скромно, но прилично одтую и съ маленькимъ ребенкомъ на рукахъ. Она видимо хотла говорить что-то, но языкъ ея не слушался. Она молча опустилась на колни и застилавшимися отъ слезъ глазами глядла на императора. Онъ осадилъ лошадь и ласково обратился къ молодой женщин.

— У васъ ко мн просьба? успокойтесь и говорите, я васъ слушаю.

— Государь! — произнесла она:- защитите ради моего несчастнаго ребенка… вотъ мое прошеніе!

Она поднялась, неврными шагами подошла къ Павлу Петровичу и протянула ему бумагу.

— Сейчасъ прочту, — сказалъ онъ:- и ежели дло ваше правое, то будьте безъ сумннія, что найдете во мн защиту. Войдите во дворецъ, я прикажу, чтобы васъ пропустили.

Онъ прохалъ впередъ. Молодая женщина, нсколько оправившись, немедленно пошла къ дворцовому подъзду.

Войдя въ свой кабинетъ, государь тотчасъ-же вскрылъ и началъ читать поданную ему бумагу.

Это было прошеніе дочери умершаго бригадира Вры Андреевны Промзиной, которая подробно и откровенно разсказывала о томъ, какъ, пользуясь ея молодостью и неопытностью, гвардіи капитанъ Елецкій соблазнилъ ее и заставилъ бжать съ нимъ изъ дому; какъ онъ, будучи женатъ и имя отъ законной жены сына, внчался съ нею на дому, причемъ роль священника разыгралъ его троюродный братъ и также капитанъ гвардіи, Алабинъ; какъ въ теченіе боле года Елецкій жилъ съ нею у себя въ деревн, въ Тамбовской губерніи, пока у нея не родилась дочь. Затмъ онъ ее бросилъ и скрылся, а потомъ въ деревню пріхала его законная жена съ сыномъ, и весь обманъ обнаружился. Об женщины выслдили обманщика, узнали, что онъ снова въ Петербург, на служб въ полку своемъ, узнали и объ участіи Алабина въ обман и въ кощунственной комедіи. Старый слуга. Алабина, бывшій всему свидтелемъ, не захотлъ боле выносить беззаконій, чинимыхъ его господиномъ, готовъ принять наказаніе за свое долгое молчаніе и во всякое время обязался подтвердить все вышеизложенное.

Описавъ свою плачевную исторію, Вра Промзина обращалась къ милосердію и справедливости государя, и умоляла спасти ее и ея ребенка, десятимсячную дочь, отъ позора.

Государь внимательно прочелъ прошеніе и задумался.

«Вотъ до чего довели, вотъ до чего распустили!.. столь грязныя и беззаконныя дла творились среди благо дня и оставались безнаказанными… и они, виновники сего гнуснаго дла, не почитали себя преступниками… для нихъ то была забава и шутка!.. ну, такъ и съ ними пошутить надо!..»

Онъ приказалъ проводить Вру Промзину къ императриц и самъ пошелъ туда же.

Въ семейномъ царскомъ кругу, уже собравшемся къ обду, который подавался ровно въ полдень, обласканная и успокоенная

Вра во всхъ подробностяхъ разсказала свою исторію и вышла изъ дворца съ твердой надеждою на лучшее будущее. Ея похудвшее, блдное и измученное лицо стало спокойне. Она страстно прижимала къ груди своей тихо заснувшую двочку и шептала:

«Спи спокойно, справедливый государь не дастъ тебя въ обиду злымъ людямъ и не будешь ты краснть за мать свою!.. Есть правда на свт! И коли государь и государыня назвали меня невиновною, то, Богъ дастъ, смягчится и сердце матушки»…