Монахи под Луной

– Вот какая история, сосед, – вяло сказали из темноты. – Жил-был Дурак Ушастый. Ну, он был не совсем дурак, а просто очень наивный человек. И этот Дурак Ушастый делал одно важное Дело. Это было очень серьезное и очень нужное Дело, и его надо было сделать как можно скорее. Вся страна ждала, когда будет сделано это Дело. И вот однажды к этому Дураку Ушастому пришел один человек. А это был очень простой и незаметный Человек. И вот этот простой Человек сказал Дураку Ушастому, что делать это Дело нельзя. Потому что какие-то там жучки погибают из-за этого Дела. И какие-то там червячки тоже погибают из-за этого Дела. И какая-то там лягушка перестала метать икру. И, представьте, все – из-за этого самого Дела. В общем, чушь он сказал. Ерунду. Дурак Ушастый даже слушать его не стал. А когда простой Человек обратился в Инстанции, то он раздавил его. Он позвонил кудаследует, и были приняты меры. А потом он еще раз позвонил кудаследует, и опять были приняты меры. Собственно, ему и делать ничего не пришлось. Все получилось само собой. А Большой Начальник неизменно поддерживал и одобрял его. Потому что все это – ради Дела. И вот Дело, наконец, было сделано. Было сделано грандиозное великое Дело. И были речи на пленумах, и были огромные передовицы, и были сияющие золотые ордена. И Дурака Ушастого опять хвалили, и о нем опять писали в газетах, и его даже назначили заместителем к Большому Начальнику. И Дурак Ушастый был всем этим чрезвычайно доволен, потому что теперь он мог работать еще лучше. Но однажды он вдруг вспомнил о простом Человеке, который когда-то приходил к нему. И вдруг оказалось, что этот простой Человек умер. Он был очень простой и очень незаметный Человек. И он был слабый Человек. И когда его раздавили, то он просто умер. Он был очень простой и очень незаметный Человек.

И тогда Дурака Ушастого что-то царапнуло по сердцу. Он, конечно, не чувствовал за собой никакой особой вины. Он делал Дело. И Дело это требовало суровости. Но что-то все-таки царапнуло его по сердцу, и Дурак Ушастый пошел к Большому Начальнику и сказал ему, что он сомневается в Деле. Видимо, не все здесь было до конца учтено. Видимо, была совершена какая-то ошибка. И что делать такое Дело, наверное, нельзя. Потому что от Дела, наверное, больше вреда, чем пользы. Так он сказал Большому Начальнику. Он был очень наивный. И Большой Начальник ничего не ответил ему. Он лишь снова сказал, что имеется серьезное важное Дело. И что надо сделать его как можно скорее. Вся страна ждет, когда будет сделано это Дело. И что надо не сомневаться, а надо работать. И что Дело не делают люди, которые сомневаются. Потому что, которые сомневаются, те не делают Дело. И тогда Дурак Ушастый вдруг понял, что Дело это не остановить. Его тоже раздавят – как простого и незаметного Человека. И ему не помогут никакие заслуги и ордена. И ему не помогут никакие успехи и достижения в прошлом. Его тоже раздавят. И тогда Дурак Ушастый неожиданно испугался…

Я стащил пиджак и повесил его на спинку стула. Обреченно, тупо начинало ломить в висках. Сосед рассказывал абсолютно без интонаций, на одной колеблющейся горловой ноте. Так рассказывают на поминках. Я был рад, что не вижу его в темноте. В самом деле – «тягач». Я уже слышал эту историю вчера. И позавчера я тоже ее слышал. И я знал, что сейчас он спросит – не заснул ли я? И сосед, какположено, поинтересовался: – Вы не спите? – Нет, – какположено, ответил я. Я действительно не мог заснуть. Наступала полночь. Хрипел механизм часов. Шелестела бумага. Призраки выползали из подземелий. Пробуждался великий Хронос. Ничего не происходило. Я лежал в темноте, открыв глаза, и прислушивался к тревожной, частой, доносящейся с окраин пальбе.

8. Вечер и закат