Монархи Британии

Со стороны казалось, что Генрих капитулировал перед церковью, но на деле он почти ничего не потерял. Кларендонские установления так и не были отменены; король заявил, что просто восстановил старые законы его деда. Он еще раз проявил свои выдающиеся качества, устояв перед угрозой, которая сломила бы любого другого монарха его времени. Он даже не стал наказывать убийц Томаса, а просто выдал их церкви, которая могла только отлучить их и отказать в совершении таинств. Это само по себе было достаточно тяжело — до конца жизни четверо рыцарей каялись и постились. Однако короля это уже не заботило: покончив с опасным противником, он остался властелином обширной империи, к которой теперь добавилась Ирландия. Случай позволил ему подчинить и Шотландию — 13 июля 1174 года молодой и воинственный король этой страны Вильгельм Лев, вторгнувшийся с маленьким отрядом на территорию Англии, был разбит в битве при Алнвике и попал в плен. Ради своего освобождения он впервые в истории объявил себя вассалом английского короля и отдал ему главные крепости королевства — Бервик, Стирлинг и Эдинбург. Шотландия фактически лишилась независимости; правда, после смерти Генриха его сын Ричард освободил шотландцев от вассальной клятвы в обмен на большую сумму денег.

После всех этих завоеваний Генрих был самым могущественным королем в Европе и мог планировать новое наступление на Людовика. Однако в этот момент наивысшего подъема фортуна изменила ему раз и навсегда. Причиной стали его собственные сыновья. С ранних лет они недолюбливали отца; Алиенора жаловалась им на грубость и неверность Генриха, который повсюду окружал себя любовницами. Самой знаменитой из них была прекрасная Розамунда Клиффорд, о которой известно очень мало. По легенде, она была дочерью булочника; Генрих хотел даже жениться на ней и для этого распускал слухи о неверности самой Алиеноры — в числе ее любовников был якобы даже знаменитый султан Египта Саладин. Легендой является и история об отравлении Розамунды по приказу Алиеноры. Как бы то ни было, в 1176 году «английская роза» умерла; епископ Линкольна Хью велел похоронить ее за оградой кладбища как «блудницу». После этого король увлекся невестой своего сына Ричарда, французской принцессой Алисой, которой едва исполнилось 15 лет. С младенчества она была обручена с Ричардом и по обычаям тех времен воспитывалась при дворе жениха. Генрих поселил девушку в соседнем доме и по вечерам тайком прокрадывался к ней, совершенно потеряв голову от страсти. Постепенно отец девушки Людовик заподозрил неладное и потребовал ускорить свадьбу. Папа снова пригрозил Англии отлучением, но Генрих просто не обратил на это внимание.

Его занимали более важные проблемы. В 1173 году восстал старший сын, Генрих, который уже отчаялся стать настоящим королем — в свои сорок лет его отец был еще молод и крепок и явно не собирался делиться властью. Вдобавок он отличался экономностью и выдавал наследнику столь мизерное содержание, что тот не всегда мог выплачивать жалованье своим слугам. Горячо любимую жену Генриха Маргариту его отец упорно отказывался короновать — возможно, чтобы лишний раз досадить ее отцу Людовику Французскому. Только после примирения с церковью он согласился на коронацию, но продолжал ворчать, что лучше было бы нанять на потраченные деньги новых наемников.

Постоянные обиды и мелочные придирки отца переполнили чашу терпения Генриха, и он уехал во Францию, к Людовику. Когда в Париж явились послы старшего Генриха, Людовик заявил им, что не знает другого короля Англии, кроме того, что находится рядом с ним. Генрих и правда вел себя как настоящий король — раздавал феоды, собирал войско и явно готовился к войне с отцом. Алиенора всячески подзадоривала сына и побуждала присоединиться к нему Ричарда и Джефре. Она сама в мужском платье пыталась покинуть Пуатье и примкнуть к заговорщикам, но была поймана и заключена в замок Солсбери по приказу супруга. Аквитанцы ненавидели нормандцев и были готовы к восстанию; даже в самой Нормандии тяжелое налоговое бремя вызывало недовольство. На сторону принцев встала и Бретань, желающая вернуть независимость, а Анжу и Мен ждали лишь случая, чтобы встать на их сторону. Даже в самой Англии народ не простил убийства Томаса Бекета, а бароны были всегда рады лишнему поводу для мятежа.